Вавилон и Башня
Шрифт:
– Ин локо парентис!
– Чего?
– Ин локо парентис, – повторил он. – Вместо предков то есть. У тебя родителей никогда не было. Ты с самого начала родился на растерзание, как и все мы, кто там был. Вот и того! – Сергуша налил еще. – И у меня не было, – и он выпил.
– Блин, да я знаю, Сергуш. Ну и чё? При чем тут родаки, а?
– А при том, Бэдэ. Волки мы. А ты! – и он такой показывает на меня. – До сих пор волк!
– Ну а кем быть, Сергуш? Овцой, что ли? А? Овцой? – Я взял у него полную манерку и залил в себя разом. – Овцой, да? Чтоб душманы резали,
– Почему овцой?
– А кем тогда?!
– Животным не будь, Бэдэ, – и Сергуша снова выпил. – Животным не будь…
– Ну, епт… как с тобой разговаривать… Ты у нас умный, книжки всякие всегда читал. Мы все животные, Сергуш?
– Ну… – развел руками он.
Сергуша вытянулся у костра. Словно приготовился что-то долго рассказывать. Вот так он нам рассказывал разное и тогда. Сначала, когда стояли перед распределением под Кабулом, все еще мирно было, потом уже на долгом замесе в Джелалабаде…
Я подставил костру руки, не стал ничего говорить. Животные мы и есть, кто ж еще…
– В общем, – как обычно, на медляке, начал Сергуша, – ты про Вавилонскую башню что-то слышал? – и, не дожидаясь моего ответа, по ходу, ему и так понятно было, что ни хрена не слышал, грустно покачал головой. А я в натуре ни черта не слышал. Ну была там какая-то башня, и хрен с ней. – Так вот. Есть такое библейское предание про Вавилонскую башню. Люди очень верили в своего Бога. И очень хотели ему понравиться. И поэтому строили башню. Высокую. Чтоб поближе к Богу быть. Они реально верили, что Бог на небе. А еще, Бэдэ, раньше башню было непросто строить. Не какие-то два или три года. На это много времени уходило. Реально много, Бэдэ. Все ведь вручную делали. А потом, представляешь, как-то достроили они свою башню! Те, кто с самого начала строил, уже совсем стариками стали, так долго строили.
– А зачем строили-то?
– Я ж тебе говорю, поближе к Богу хотели быть.
– Епт, духи, в натуре.
– Это да! Правда, когда достроили, начали спорить, кто в первую очередь на башню заберется, чтобы помолиться. И так сильно спорили, что некоторые даже поубивали друг друга.
– А на фига там молиться, Сергуш? Как мулла, что ли, чтоб все душманы в округе слышали? Чего-то я не догоняю пока.
– Да не… душманы тут ни при чем. Люди верили, что, если заберутся на такую высокую башню, которых раньше и не было-то, Бог их сразу услышит. Их молитву! Только их! А не других людей, которые ниже, на земле. Про тех Бог вообще пока забудет, так они думали. Ведь они на башне, а те – там, на земле гоношатся.
– Ааа… ну врубился, – начало доходить до меня. – Это типа того, как к нам тогда поп в рясе приезжал. К нему сразу полковник молиться побежал, а остальных кадилом обмахали, и все.
– Ну… почти. Вот только в этой истории люди так верили, что начали внизу драться. Один кричал: «Я, я, я…» Другой: «Нет, я, я, я!» Третий причитал: «Добрые люди, мне надо, чтобы мои молитвы Бог услышал, у меня уже третий год жена болеет…» И так далее, в таком духе. Бог очень разозлился на них. За глупость и, как потом это назвали, легковерие. Вот и покарал.
– Как
– Как нас, – согласился со мной Сергуша. – Только хуже. Мы уже родились животными. А те реально людьми были. Только потом стали животными.
– Братан, я чего-то не уловил. Мы же тоже людьми родились! Почему животными?
– А потому! – Сергуша вновь достал флягу и набацал целую манерку.
Я просек, что если еще выпью, то сразу отрублюсь. А очень хотелось понять, к чему этот Сергушин базар.
– Потому, Бэдэ, что с этого момента, – продолжил он, – когда башню построили и переругались, началась наша жизнь волков и овец. Кто волк, кто овца. Так мы до сих пор вокруг этой башни и бегаем животными.
– Почему животными? – спросил я, пока Сергуша не протянул мне водку.
– А потому, дорогой Бэдэ, что мы потомки тех людей. Бог сделал их животными, а мы – их потомки. Поэтому мы тоже животные. От животных, как ты понимаешь, только животные родятся…
Вот Сергуша всегда такой, чего-то сечет, что другие с ходу не догоняют. Но самое лучшее, что потом он все это дело растолкует без лишнего базара. Все, блин, умная голова разложит на пальцах.
Я отпил. Водяра шла легко. Однако ж расквасило конкретно. Смотрел на Сергушу через какой-то дурман и ничего не понимал.
Потом увидел большущую башню, чем-то похожую на эти, как их, пирамиды египетские, только выше, и вокруг бегали овцы… блин, да и волки. Бегали и бегали, непонятно почему. Некоторые от бега, видимо, так заебывались, что валились прямо в пыль, их затаптывали остальные. Было чего и похуже. Как волк догонит овцу, лопает ее – и ррр-а-зз! Вмиг в овцу после этого превращается. Вот так прям – раз и все. Был волк, а теперь овца. И уже не нос к носу со своим братком-волком бежит, от него убегает. Ушами овечьими крутит, копытца забрасывает. Бежит, бежит, бежит…
Потом полный беспредел начался. Некоторые волки, побольше, превращались в реально здоровенных овец. И вот эти овцы – как только их кто-нибудь из волков догонит – раз, и сами волка съедают. А как не съесть-то, если копыто размером с волчью голову? И вот тогда, как волка съедят, у них вместо овечьей головы вырастает волчья. А тело вроде как от овцы. И такие волкоовцы хуже всех: они то за овцами гонятся, то за волками. А пыли от них вокруг еще больше. Так много, что скоро нормальных овец и волков вообще стало не видно. Только эти уродливые волкоовцы носятся.
– Сергуш, Сергуш… а, Сергуш? А эти, эти? Тоже на башню хотят попасть? – кое-как просопливил я и отрубился по полной.
Глава 4. Герман
<Россия, 2020-е годы>
На лобовом стекле появились насечки дождя. Редкие, одинаковые, нарочно такие не сделаешь.
Какой-то мужик пробежал в этом узоре стекла и воды. Красота и уродство, стихия и ничтожество. Двадцать ему или сорок? Может, рабочий, может, офисное дерьмо, в общем, безликое ничто с ничего не выражающим взглядом. Я обратил внимание только на ботинки. Запыленные, затасканные.