Вазкор, сын Вазкора
Шрифт:
Даже некоторые лошади прекратили бег, как будто почувствовали рядом хозяина, и замерли на месте, кося глазом.
Эрран выехал на равнину, сопровождаемый своими спутниками, и осадил лошадь, повернув свою золотую голову леопарда.
– Синий Рукав, – позвал он конюшего.
Синий Рукав поспешил к Эррану. Он поклонился и стоял, отвечая на вопросы кивками и короткими смиренными предложениями. Как все собаки Эррана, он был хорошо вышколен.
Я взглянул в сторону серебряных, особенно женщин. Я видел мало самок этого класса. Они обычно не делили вечернюю трапезу с командирами. Ни одно лицо не
Я не видел ее сорок или пятьдесят дней, и в последний раз я мельком видел ее на расстоянии. Она прогуливалась в высокой галерее в своем желтом платье, но почувствовав мое присутствие, ускорила шаг и ушла.
Сегодня на ней был черный меховой капюшон, и хотя лицо было еще серебряным, платье было отделано золотом и его бархатные рукава позванивали золотым звоном. Но она была не с Эрраном, а с коренастым золотым Медведем. Он играл ее запястьем в бархатной перчатке, но она смотрела прямо на меня.
Эрран назвал во второй раз мое имя, или то имя, которое мне дали здесь.
– Вазкор.
Я подошел к нему, более неторопливо, чем конюший, положил руку на шею его лошади; она знала меня, я принимал участие в ее обучении месяц назад. – Мой повелитель.
Несколько дам забормотали, что я не поклонился (я никогда этого не делал), и я услышал, как какой-то мужчина сказал: «Это гордая собака смешанной крови из племени».
– Я говорил Синему Рукаву, – сказал Эрран, – чтобы лучшие наездники продемонстрировали нам способности лошадей. Он прежде всего рекомендовал тебя, Вазкор. Он говорит, никто не может сравниться с тобой.
– А-а, да, мой повелитель, – сказал я, – несомненно, это из-за моей племенной гордости и смешанной крови.
Мужчина, чью фразу я позаимствовал, выругался. Я вежливо кивнул ему и отошел к лошадям, чтобы продемонстрировать свои трюки для безмозглого двора Эррана.
Кроме меня, было выбрано еще трое. Это был комплимент конюшего нам, а не желание угодить Эррану. Но все равно это было мучительно, и мне снова приходилось повторять себе старое заклинание: играй его собаку, ибо ты не его собака; сладкая кость стоит игры. Я еще не выучил тот урок, что когда ты постоянно повторяешь себе, что то-то и то-то стоит этой цены, цена слишком высока и выплачивается слишком часто.
Грумы подвели лошадей. Мы оседлали их и заставили проделать обычные трюки, которые показывают темперамент лошади и доставляют удовольствие всем господам и дамам, пришедшим посмотреть: прыжки с места, скачки с препятствиями разной высоты, учебный бой коня с конем и наездника с наездником. Эту схватку был выбран продемонстрировать я, и я выиграл ее. Мне было не жаль выбить противника из седла; это был недоумок, с которым у меня были стычки раньше.
Вскоре после этого, когда все было сделано, и мы прогуливали лошадей, трое золотых подошли ко мне со своими серебряными женщинами, и один из этих принцев был Медведь, который сопровождал Демиздор. Во время трудных упражнений я почти забыл о ней и о том, что она перешла в другие руки. Золотой Медведь взял меня под локоть, а пальцем другой руки приподнял мой подбородок, точно так же, как если бы я был приглянувшейся ему служанкой. Я остановился и посмотрел на него, и чувствовал себя так же глупо, как мальчик к которому пристал один из гостей его отца, и он не должен поднимать шума, в то время как предпочел бы ответить кулаком.
– Отлично. Я аплодирую твоему мастерству, – сказал новый хозяин Демиздор. – То ложишься с кобылами, чтобы они были такими послушными? Я не растерялся и, вежливо улыбнувшись, почтительно спросил:
– Вы рекомендуете? Это помогает?
Его друзья рассмеялись. Я был собакой, которая умела шутить, а не только скакать на лошадях. Но золотой Медведь не закончил.
– Что ж, – сказал он, – мы видели фигурные танцы, но не то, как ты укрощаешь лошадь для своего господина. Вот это я бы действительно хотел посмотреть. – С этим он повернулся и закричал Эррану:
– Мой повелитель Леопард, разрешишь ли ты, чтобы этот дрессировщик укротил моего зверя? Эрран разговаривал с Синим Рукавом; он оставил его и подошел к нам.
За глазными прорезями маски его глаза блестели пристальным интересом, и более всего другого глаза Эррана говорили мне, что я должен остерегаться. – Укротить твою лошадь, сударь? Я полагал, что твои звери уже ручные.
– Все, кроме рыжего жеребца.
– Рыжего? Но ты выиграл его в четырехглавые кости месяц назад.
– Да, это так, сударь, и он стал для меня проклятьем.
– Ты, конечно, преувеличиваешь, – сказал Эрран спокойно, наслаждаясь диалогом с несомненным острым предвкушением. – Этот ласковый жеребец нежнее твоей дамы, дамасковой Демиздор.
Если он намеревался предупредить меня – до сих пор я не знаю этого наверняка – он не мог сделать это яснее.
– И все-таки, мой повелитель Леопард, прошу твоего разрешения, – сказал Медведь.
– Ну что ж, если ты доведен до того, чтобы просить, лучше дать тебе разрешение. Ты не будешь возражать против того, чтобы потренировать лошадь этого господина, Вазкор?
– Попросите меня снова, мой повелитель, – сказал я, – когда это будет выполнено.
Медведь хлопнул по плечу одного из своих серебряных, и тот отправился в аллею статуй. Через полминуты по аллее на равнину был вывезен фургон для лошадей.
Ящик представлял собой нечто вроде тюрьмы на колесах, городской предмет, который мне никогда не нравился. Сейчас я и вся компания могли слышать, что в нем действительно была необходимость.
Что-то внутри ящика билось и металось, и ревело, пытаясь вырваться наружу.
Теперь глаза Эррана выражали полное недоумение и удивление.
– Что это, сударь, – сказал он Золотому Медведю, – может ли быть, чтобы твой послушный зверь превратился в демона за одну ночь? Я думаю, нам лучше отойти в сторону, прежде чем это создание выпустят. Мой Вазкор, как ты считаешь, ты сумеешь справиться с этой лошадью?
Я посмотрел в лицо Медведю и сказал:
– Я бы сказал, что этой лошадью уже несколько поманипулировали.
Даже младенец в колыбели мог догадаться, в чем дело. Если они не могли приправить мою пищу, в пищу своих лошадей они могли подмешать что угодно. Судя по шуму, который производит эта лошадь, мой повелитель Принц Медведь напичкал свое животное семенами смерти и для коня и для любого, кто встретится ему на пути.