Вдохни океан
Шрифт:
— Сумасшедшая, — орет он на меня. — Ты что творишь, Мари?
Смотрю на него, не понимая, почему он переполошился. Он же обнимает меня так крепко, что, скорее всего, на коже останутся синяки.
— Эй, я просто ныряла, — целую его, пытаясь успокоить. — Все в порядке.
Но он не внемлет и настойчиво выталкивает меня из воды. Остаток дня мы проводим в каюте. О чем я совершенно не жалею. Все-таки мой мальчик дьявольски хорош в этом деле.
КИРАМ
Я разрываюсь между двумя девушками, не в силах остановить их молчаливое противостояние. Я понимаю, что Алия отстаивает права своего еще не рожденного ребенка, поэтому требует к себе всяческого внимания. Понимаю, что Мари неприятно наблюдать за всем происходящим. Но не могу ничего изменить. И потом, это же мой сын. Когда-нибудь Мари станет матерью и поймет меня. Когда рассказывал ей про дочку, вовсе не шутил. Я и, правда, хочу, чтобы она родила мне маленькую девчушку, похожую на маму. Уверен, ее слова
Жаль, у нас редко получается остаться только вдвоем. Поэтому, зная, что Алия в этот день едет к родителям, с радостью соглашаюсь провести воскресенье на яхте. После напряженной недели просто загорать на палубе — прекрасно. Мари рассказывает романтическую сказку, конец которой мне совершенно не нравится. И она явно ассоциирует себя с этой русалкой. Я так устал доказывать ей, что она самое важное, что есть в моей жизни. Собираюсь с мыслями, чтобы пойти на новый круг уговоров в ее исключительности для меня, но слышу, что она встает и ныряет с борта. Ныряю вслед за ней, чтобы изловить и поцелуями прогнать из ее прелестной головки всякие глупые мысли. Но когда я уже в воде, она все еще не появляется на поверхности. Дьявол, я даже не могу увидеть в каком направлении нырять. Проходит бесконечная минута, прежде чем я слышу всплеск рядом с собой. За эту минуту в моей голове проносится столько страшных мыслей, что от переизбытка эмоций я кричу на нее. Да, я до чертиков испугался, что она может сделать с собой это… Если ее не будет, то мне незачем жить, понимаю вдруг совершенно ясно. Вытаскиваю Мари на яхту и увожу в каюту от греха подальше. Мы любим друг друга, словно это последний день перед концом света. Отчаянно. Сладко. Тела переплетаются, идеально подходящие друг другу словно половинки инь и ян. И я не знаю, где заканчиваюсь я и начинается она. Мы единое целое, и так должно быть всегда.
33
МАРИ
Уже начинается ноябрь, а я все еще ни на йоту не ближе к своей цели. Кир явно успокоился, его все устраивает в его двоеженстве. Этого следовало ожидать. Целыми днями предоставленная сама себе, я постоянно раздумываю, как же мне еще подтолкнуть его к нужному мне решению.
Однажды, после особо неприятного столкновения с Алией, которая уже в открытую начинает качать права, заявляя, что она здесь жена и законная хозяйка, я срываюсь и уезжаю на нежно любимый мной секретный пляж. Одна. В этот раз Кир даже не звонит мне. Неужели доверяет? Зря. Все еще достаточно тепло и желание окунуться в воду просто непреодолимое. Я скидываю одежду — пляж пустынен, как и всегда. Аккуратно, ежеминутно поскальзываясь на осклизлых камнях, захожу в воду. На самом деле здесь действительно опасно плавать, волны бьются об огромные валуны, закручиваясь с небывалой силой. Но это меня не останавливает — немного экстрима никому не повредит, правда же? Плаваю долго, уже порядком устав, забираюсь на спину ближайшего «дива» и прошу его исполнить мое самое заветное желание. Медитирую, разглядывая такую безмятежную синеву, и незаметно для себя засыпаю. Просыпаюсь резко от громких криков. Недоумевая, кто бы это мог быть, осторожно выглядываю из своего укрытия. Я лежу на пологом склоне скалы и с берега меня не видно. Увидев, что это всего лишь Кир в сопровождении водителя, выбираюсь из своего укрытия и плыву назад на берег. На мне только черное кружевное белье, поэтому с опаской поглядываю на Тураба, прежде чем выйти из воды. Он понятливо отворачивается, и я с немалыми усилиями выбираюсь на песок. Кир страшно зол, это понятно по тому, как нервно дергаются его ноздри и по шумному дыханию. Я же спокойно одеваюсь и подхожу к нему. Ну не убьет же он меня, в самом деле?
— Ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда мы нашли здесь только твою одежду? — шипит на меня яростно, схватив за предплечье.
— В квартире нет бассейна, а мне захотелось поплавать, — отвечаю как можно беззаботнее, в то время как мои глаза жгут злые слезы.
— Про то, что можно пойти в спа и поплавать там, ты, конечно же, забыла… — устало говорит он, обнимая меня. Я киваю, и одна непрошеная слезинка все-таки срывается с ресниц, размазываясь по нашим щекам.
— Не плачь, — просит Кир, пальцем стирая ее подружку. — Что она тебе сказала?
— Ничего нового. Все в порядке.
Он только тяжело вздыхает, и мы покидаем мое убежище. За рулем я успокаиваюсь и к моменту, когда возвращаемся в город, могу мыслить более или менее трезво. Останавливаясь на парковке у дома, не глушу двигатель.
— Кир, я хочу жить в доме или на яхте. Можно в риаде. Но не здесь.
— Мари, ты же понимаешь…
— Я все понимаю, Кир. Я так и сказала: Я хочу. Не мы. Ты можешь остаться с ней.
— Это только до родов, — бесконечно грустно говорит он.
— Конечно, — невесело усмехаясь, отвечаю ему в тон. Мы оба знаем, что это навсегда.
Кир, поцеловав меня на прощание, выходит из машины, я же какое-то время раздумываю, куда податься. Решившись, резко стартую с места, подрезав маленькую красную машинку, возмущенно засигналившую в ответ. Я еду в риад. Как можно дальше от них, от него.
Риад встречает пустотой и пылью, здесь явно требуется нехилая уборка. И это как раз то, что мне сейчас нужно. Вожусь с тряпками и средствами для мытья, освобождая голову от хоровода депрессивных мыслей. Методично отмываю кухню, свою старую спальню. Когда раздумываю, стоит ли приступать к тренажерке, или оставить до завтра, раздается звонок в дверь. Я никого не жду, поэтому приходится надеть никаб и абайю, прежде чем выйти к воротам. С удивлением нахожу там все того же паренька доставщика, который исправно носил нам обеды, когда мы еще жили здесь с Киром. Он кивает мне с задорной улыбкой, как старой знакомой, и вручает пакет с горячим обедом. Кирам все так же заботится обо мне… И от этого в разы хуже, чем если бы он просто забыл о моем существовании. Миллионы «если бы» и сожаление о возможном, но так и не наступившем счастье разрывают сердце.
Несколько последующих дней протекают в унынии и одиночестве. Но потом я собираюсь с мыслями и силами. Он отпустил меня. Пока что недалеко, но отпустил. Осталось дожать.
КИРАМ
Алия позвонила мне, когда я ехал из университета в офис. Требовала поговорить с Мари, якобы та унижает ее и не дает прохода. В то же время пришло сообщение о передвижениях Мари. Поняв, куда она едет, и, судя по скорости передвижения, в весьма взбешенном состоянии, я запаниковал. Велел Турабу отправляться вслед за ней. Когда мы спустились с водителем на пляж, и он сказал, что здесь ее одежда, но ее самой нет, в том числе в воде — это просто убило меня. Она раз за разом убивает меня. Я кричал как раненый зверь, оплакивая мою девочку, а она… Она просто плавала. Это невыносимое создание сделает меня седым уже к двадцати пяти. Но другую мне не надо, вот в чем беда.
Мне ничего не остается, кроме как отпустить ее. И это чертовски больно. Находясь дома, стараюсь закрываться в своей комнате, чтобы как можно меньше пересекаться с Алией. Она до противного назойлива. И я прекрасно отдаю себе отчет, что это она сделала все возможное, чтобы выжить мою бейгали из этого дома. А Мари слишком гордая для того, чтобы терпеть или вступать в разборки с беременной женщиной.
Когда понимаю, что из всех возможных вариантов она выбрала риад, иду в зал и долго колочу грушу, не надев бинты, разбивая в кровь костяшки. Риад, который ей никогда не нравился. Просто потому, что это максимально далеко отсюда. Это уничтожает меня. Вспоминаю, что Мари не умеет готовить. Боюсь, что опять доведет себя до такого состояния, как прошлым летом, поэтому звоню в тот ресторанчик, что снабжал нас едой в первые полгода. Проходит несколько дней и она даже не звонит мне. Только одно короткое голосовое со словом «спасибо», на этом все. По ночам не могу найти себе места в слишком большой для одного кровати. Я привык к ее теплому соблазнительному телу у себя под боком. К субботе я уже готов лезть на стены, меня ломает, словно наркомана без дозы. После работы велю Алие собираться и мы едем к моим родителям.
Я рассчитываю оставить погостить у них жену и поехать к моей девочке. В конце концов, это они ее выбрали, вот пусть и повозятся с ней. Но так просто, как я планировал не выходит. Отец ведет меня к себе в кабинет для серьезного разговора. Речь, ожидаемо идет о Мари.
— Ты вообще не занимаешься своими женщинами, сын? — начинает издалека отец. Я молчу, потому что вопрос явно риторический, и жду продолжения. Которое не заставляет себя ждать. — То, в каком виде твоя бейгали была на пляже, одна… Это неприемлемо. К тому же ее видел посторонний мужчина. — Понимаю, что Тураб доложил обо всем отцу, и страшно злюсь на него. На них обоих, потому что это совершенно не их дело. Но отец, не обращая внимания на мои эмоции, продолжает. — Я, как глава совета старейшин, не могу оставить ее выходки без внимания, Кирам. Но я сделаю скидку на то, что она чужеземка. На первый раз мы замнем это дело. Но подобное не должно повториться, сын. Так же как и жалобы твоей жены. В противном случае, последствия не понравятся вам обоим. Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Конечно, отец, — отвечаю уважительно, как того требуют традиции. Скрывая свою ярость. Он сейчас открыто угрожает моей женщине, и я ничего не могу сделать.
На самом деле могу. Это убьет меня, но я могу защитить ее. Приняв решение, я отправляюсь в риад.
Уже ночь, Мари, скорее всего, спит. С замиранием сердца открываю знакомую дверь. Двадцать шагов, десять налево, еще двадцать направо и снова налево. Вот и ее спальня. Захожу без стука и прислушиваюсь. Уловив дыхание, улыбаюсь и пробираюсь к ней в кровать, предварительно раздевшись. Она приникает ко мне всем телом, таким бесстыдно обнаженным и родным. Душу рвет отчаянная нежность. Мы бесконечно целуемся, не говоря ни слова, и мир снова становится целым. Я становлюсь целым. Пусть ненадолго. Но я сберегу эти мгновения в своем сердце как величайшую драгоценность…