Вдова из Пайн-Крика

«Иногда помощь приходит прямо с небес»

Так говорила ее мама. Речь, понятное дело, не шла об ангелах, призраках или всяких новомодных штучках в стиле «нью-эйдж» — ее мама на дух не выносила подобного. Имелось в виду «прямо из воздуха», то есть, откуда меньше всего ожидаешь.

Ладно, мама, будем надеяться, что ты была права. Потому что помощь мне сейчас не помешала бы. Мягко скажем, очень не помешала.

Уронив бумаги на старый стол, занимавший большую часть кабинета ее мужа, Сандра Мэй Дюмон откинулась в своем черном кожаном кресле и уставилась в окно. Интересно, подумала она, может именно это и есть идущая ко мне помощь?

Ну, не то чтобы с небес — скорее на цементной дорожке, ведущей к фабрике. Неспешно шагающая в душном весеннем воздухе Джорджии.

Она отвернулась, мимоходом глянув на свое отражение в антикварном зеркале — она купила его десять лет назад, на пятую годовщину свадьбы. Она уже почти и не помнила, как была счастлива тогда; сейчас ее скорее волновало то, что она в зеркале видела. Крупная женщина, хотя без полноты. Зеленые глаза. Белое платье желтоватого оттенка с узорами из васильков. Платье без рукавов (в конце концов, хоть на дворе и середина мая, но это все-таки Джорджия) позволяло любому желающему видеть ее крепкие руки. Длинные светлые волосы зачесаны назад и зафиксированы черепашьим гребнем. Чуть-чуть косметики. Никаких духов. Забавно, что хотя ей недавно исполнилось тридцать восемь, из-за своего веса она выглядела моложе.

Вообще-то она должна была чувствовать себя спокойно и уверенно. Но у нее никак не получалось. Она глянула на бумаги, лежавшие на столе.

Нет, никак не получалось.

Ей просто необходима была помощь.

Прямо с небес.

Да откуда угодно!

Она вздрогнула, когда зазвонил интерком, хотя и ждала этого звонка. Модель была старой, с дюжиной каких-то кнопок и рычажков. В свое время ей потребовалась чуть ли не неделя, чтобы понять, как он работает. Сандра нажала кнопку:

— Да?

— Миссис Дюмон, к вам мистер Роул.

— Спасибо, Лоретта. Пригласи его.

Дверь открылась, и на пороге появился мужчина. — Здорово! — сказал он.

— Привет, — ответила Сандра, машинально встав. Секунду спустя она припомнила, что в южной глубинке женщины, как правило, не встают, чтобы поприветствовать мужчин. Вторая мысль была: да, за прошедшие полгода жизнь моя крепко изменилась.

Еще в первый раз, при знакомстве с ним, Сандра Мэй отметила, что Билла Роула вряд ли можно назвать симпатичным. Угловатое лицо, вьющиеся в беспорядке черные волосы, и явно не в форме, несмотря на свою худобу.

И конечно этот его акцент! Когда в прошлое воскресенье они стояли на веранде загородного клуба Пайн-Крик (если это конечно можно назвать загородным клубом), он осклабился и сказал: — Как оно идет? Я Билл Роул. Из Нью-Йорка.

Как будто его гнусавый прононс не говорил сам за себя.

И это «Как оно идет?». Подобное приветствие от местных вряд ли услышишь.

— Проходите, — пригласила его Сандра Мэй, направившись к кушетке, с тем расчетом, чтобы сесть напротив него. Мимоходом она кинула взгляд на зеркало — Роул глазел по сторонам, так и не глянув на ее фигуру. Это хорошо, подумала она, первое испытание он уже прошел. Роул продолжал рассеянно смотреть на фотографии, развешанные по стенам кабинета — в основном на них был Джим, заснятый во время охоты или рыбалки.

Она мысленно вернулась в тот вечер, накануне Хэллоуина; глуховатый голос полицейского в телефонной трубке, исполненный скорби: «Миссис Дюмон…примите мои искренние…это по поводу вашего мужа…».

Нет, сейчас об этом думать не время. Сконцентрируйся. Девочка, у тебя крупные неприятности, и напротив тебя сидит, наверное, единственный в мире человек, который может тебе помочь.

Первым желанием Сандры Мэй было встать и предложить Роулу чай или кофе. Но она себя тут же одернула — как-никак она теперь была президентом компании, и для таких вещей у нее есть сотрудники. Хотя «старые привычки не умирают» — еще одна любимая фраза ее мамы, ходячего сборника пословиц и поговорок.

— Может, вы хотите что-нибудь выпить? Чай со льдом?

Он рассмеялся: — Я так смотрю, вы постоянно здесь пьете чай со льдом.

— Ну, вы же приехали на Юг.

— С большим удовольствием выпью.

Сандра Мэй позвонила Лоретте — она была постоянным секретарем Джима и вела все его дела.

На пороге возникла Лоретта — красивая женщина, которая, похоже, тратила не менее двух часов каждое утро, чтобы накраситься: — Да, миссис Дюмон?

— Принеси нам, пожалуйста, чай со льдом.

— Конечно, миссис Дюмон.

— Благодарю, Лоретта.

Когда Лоретта закрыла дверь, оставив после себя облачко духов, Роул улыбнулся: — В Пайн-Крике все настолько вежливы… я все никак не могу к этому привыкнуть, я же из Нью-Йорка.

— Видите ли, мистер Роул…

— Зовите меня Билл.

— Билл…здесь это вторая натура. Быть вежливым. Как говорила моя мама, проснувшись утром, сначала надевай на себя хорошие манеры, а уж потом одежду.

Он понимающе улыбнулся.

Кстати об одежде. Сандра Мэй никак не могла сформулировать свое отношение к тому, как был одет Роул. Как янки — вот, пожалуй, наиболее удачное сравнение. Черный костюм, темная рубашка. Галстука нет. Полная противоположность Джиму — он постоянно носил коричневые слаксы, темно-синюю рубашку и бежевый пиджак; как униформа, право слово.

— Это ваш муж? — спросил Роул, указывая на фотографии.

— Да, это Джим, — ответила Сандра Мэй негромко.

— Приятный человек. Могу я поинтересоваться, что случилось?

Сандра Мэй заколебалась, и Роул моментально это почувствовал.

— Я прошу прощения, — сказал он. — Это естественно не мое дело и я не…

— Все в порядке, — перебила она. — Я уже могу говорить об этом спокойно. Несчастный случай на рыбалке, прошлой осенью. На озере Биллингс. Он упал, ударился головой и утонул.

— Ужас какой! Это было у вас на глазах?

— Если бы, — она грустно улыбнулась. — Будь так, я, может, и могла бы его спасти. Но, увы, я с ним была на рыбалке всего раз или два. Рыбалка, знаете это так…грубо. Ты вытаскиваешь из воды рыбу, бьющуюся на крючке, бьешь бедняжку палкой по голове, разрезаешь ее… Кроме того, согласно южным правилам, жены не рыбачат. — Она кинула взгляд на фото. — Джиму было всего сорок семь. Знаете, я всегда считала, что когда ты за кем-то замужем, то подспудно ждешь, что он умрет стариком. Моя мама умерла, когда ей было восемьдесят. А отцу — восемьдесят один. Они прожили вместе пятьдесят восемь лет.