Вечное пламя
Шрифт:
Иван поднялся, стараясь не опираться на разбитое колено, заложил руки за спину и вышел. Сумерки уже успели сгуститься. Лопухин с трудом разбирал дорогу, а потому по сторонам не глазел, подчиняясь тычкам в спину.
Наконец его привели к одноэтажному беленькому домику, возле которого рычали моторами два броневика с пулеметами. Точно такие уничтожил в своем первом рейде отряд Болдина. Лопухин вспомнил то удивительное чувство могущества, которое он ощутил, когда взялся за пулеметную рукоять. Улыбнулся.
Конвоирующий
– Пошел!
Отворилась дверь. Лопухин вошел, его тут же приняла другая пара немцев, потащивших его дальше по коридору. Мимо мелькали какие-то комнаты, Иван увидел там койки. Мелькнули белые простыни. Ударил в нос запах, знакомый, тревожный запах карболки. Лазарет?
Чей-то знакомый силуэт мелькнул в комнатенке слева. Лязгнули медицинские железки. Пахнуло все той же карболкой. Но чей же силуэт?..
«Так ведь это мой доктор! – сообразил Иван и даже обрадовался старому знакомому. – Ганс!»
Но конвойные нетерпеливо толкали автоматами в спину. Вперед. Вперед!
Вдоль стен по всему коридору стояли какие-то тумбы. Лопухин пригляделся и с удивлением понял, что это книги – сложенные аккуратно, ровными рядами. Очень много книг.
Его подвели к обитой дерматином двери. Грубо толкнули лицом к стене. Иван услышал стук, затем какой-то невнятный голос изнутри.
Дверь распахнулась. Конвойные втолкнули Лопухина внутрь, а сами остались в коридоре. Немцы действовали с четкостью хорошо отлаженного механизма, где каждый знал свое место и список обязанностей, которые он должен на этом месте исполнять.
Помещение, где оказался Иван, было чем-то вроде кабинета или небольшой местной библиотеки. Может быть, покойный краевед, Семен Федорович, работал как раз в этой самой комнатенке. Полки от пола до потолка. Пустые. Ивану стало ясно, откуда взялись книги, удивившие его в коридоре. На полу ковер, толстый и новый, такие обычно вешают на стену. Посередине большой стол, укрытый бордовой скатертью. Неярко горит лампа с зеленым абажуром. Окна наглухо зашторены, так, что наружу не попадает ни единого лучика света. Какая-то палка, не то трость, не то стек для лошадей, лежит поперек стола.
За столом сидел человек. Китель. Тщательно подогнанная военная форма. Лица не разглядеть, прячется в тени. Видны только руки. Ухоженные, чистые ногти.
Иван повертел головой и заметил еще одного. Человек сидел на стуле, в углу, легко закинув ногу на ногу. Робким светлячком тлел в темноте огонек сигареты.
– Садитесь, пожалуйста, – по-русски, с характерным немецким акцентом произнес тот, что сидел за столом.
Иван посмотрел на стул – но остался стоять.
– Не нужно делать все слишком трудным. Просто садитесь. Это не предательство – сидеть на допросе.
Лопухин сделал два шага, отодвинул стул от стола подальше и уселся. Колено
– Вот и хорошо… – Немец подкрутил что-то у лампы, света стало больше. Иван увидел лицо. Светлые волосы, аккуратный пробор, длинный нос, тонкие губы. Водянистые глаза. Неприятное лицо. – Я заместитель коменданта города Гродно. Меня зовут Иоганн фон Визель.
– А все коменданта ждали, – ляпнул Иван.
Немец чуть приподнял брови.
– Герр комендант не занимается подобными вопросами. Это слишком расточительно. Вопросами пленных занимаются заместители по особым вопросам.
– Чего ж тут особого? Я просто журналист… заблудился в лесу.
– Хватит! – фон Визель шлепнул по столу ладонью. Мгновение по его лицу бегали желваки, но вскоре немец успокоился. – Не нужно делать все слишком трудным. Герр Ганс Страубе нам все рассказал. Согласитесь, очень странно выглядит обыкновенный журналист, участвующий в бандитском набеге.
– Он ошибся, – произнес Лопухин, шалея от собственной наглости.
Фон Визель, видимо, тоже не ожидал подобного подхода. Он замер, как цапля перед неожиданно выскочившей лягушкой. Дважды моргнул.
– Прекратите паясничать, – прошипел немец. – С вами обращаются по-человечески. Но все может измениться.
Иван демонстративно потрогал снова начавшие кровоточить разбитые губы. По лицу немца пробежала судорога.
– Имя, фамилия, номер части! Звание! – Он грохнул по столу кулаком, приподнялся, резко наклонился вперед.
– Я просто журналист.
– Документы!
– Потерял в лесу.
– Имя, фамилия…
Иван замялся. Называть свои или выдумывать?
«Господи, чем я занимаюсь? Доктор все равно им рассказал!»
Но что-то толкало его изнутри, подзуживало ломать комедию до конца.
– Иван Лопухин. – Отказываться от своего имени не стоило.
«Немцы народ скрупулезный, все запишут, так, может быть, родня узнает, где могилка… – Иван поразился циничности этой своей мысли. – Один черт помирать».
– Звание! Номер части!
– Журналист! – гаркнул Иван. – Просто журналист! Я тут сказки собирал!
– И теперь мне их рассказываешь? – тихо спросил фон Визель, и тон его голоса Ивану совершенно не понравился.
Может быть, он нажал какую-то кнопку или был какой-то уговор, но в кабинет вошли два немца. Ивана грубо схватили, швырнули на пол, он попытался брыкнуть ногой, получил пинок под ребра и затих. Ему крепко стянули веревкой руки, усадили на стул, примотали к спинке.
Рядом оказался фон Визель.
– Последний раз спрашиваю. Звание и номер части. Кто дал приказ напасть на госпиталь? Куда ты тащил врача?
Иван молчал, пытаясь сообразить, что бы еще такого соврать…
Немец взял со стола стек, размахнулся и ударил Лопухина по лицу.