Ведьма-двоедушница

Клекач Тамара

– Как же зовут этакую птицу?

– Ваня.

– Ваня, - Саша ласково потрепала мальчишку по непослушным рыжим волосам, - держи яблочко, и побудь пока на земле. Рано тебе ещё летать.

Посмеявшись над недовольной рожицой, которую он ей скорчил, уходя, Саша вернулась к яблокам. Ложить их было уже почти некуда, и, сорвав ещё несколько, она подняла корзину и отошла от дерева. Тогда-то она и заметила их: четверо всадников, одетых во всё чёрное на своих вороных конях выглядели как грязное пятно, которое хотелось отчистить и больше никогда

не видеть.

Свойственных опричникам собачьих голов на них не было, но даже на расстоянии вышитая белая лилия бросалась в глаза.

На мгновение Саша застыла, встретившись взглядом с тем, кто стоял во главе четвёрки. Улыбка сошла с её губ, и откуда-то издали раздался крик.

– Саша, беги!

План созрел у Саши давно, вот только до теперешнего момента ему не хватало завершённости. Теперь же всё стало на свои места.

Яблоневый сад тянулся длинной полосой от жилых построек до фонтана, через который можно было, как попасть в пристанище, так и покинуть его.

Саша выронила корзину с яблоками, и бросилась бежать вдоль деревьев к фонтану. Вход в пристанище для людей, не владеющих искусством чародейства был закрыт, но всё же четверо всадников были там, и их нужно было увести как можно скорее. В том, что они погоняться за ней, Саша не сомневалась. Псы всегда гнались за теми, кто убегал, и эти псы должны были погнаться. Так и случилось: все четверо пустились в бег. Один из них на ходу заряжал мушкет.

– Не стрелять!
– закричал один из всадников, но выстрел уже был произведён.

Саша слышала свист пули, настигающей её. Она остановилась, и время остановилось вместе с ней. Пуля зависла в воздухе. Саша взмахнула рукой, и вместо пули крыльями взмахнула белая птица. Ещё один взмах, и на её плечи опустился опашень. Он-то её и подвёл. В двух шагах от заветного фонтана Саша запуталась в нём и плашмя завалилась.

Фонтан прошёл сквозь неё, как и четверо всадников. Копыта лошадей выбивали куски грязного снега, пока она калачиком свернулась на земле, закрываясь от их смертоносных ударов.

– Шустрая девка!
– прохрипел один из всадников, сплёвывая на землю.

Всадники успокоили лошадей, и те немного отступили от неё. Саша слышала, как один из них спрыгнул. Он подошёл к ней и присел на корточки. Саша слышала его сбившееся дыхание.

– Живая?
– спросил он, протягивая к ней руку. Волосы налипли на лицо вместе с грязью, лишая её возможности нормально видеть, но движение его она уловила, и брыкнула не хуже лошади.
– Стой!
– крикнул он.

Саша даже не успела понять, крикнул ли это он ей, как тяжёлый приклад мушкета опустился ей на затылок. От боли у неё потемнело в глазах, из груди с хрипом вырвался воздух, и она отключилась.

***

У Романа даже не было времени осмыслить, куда они попали, и как такое вообще могло быть. Откуда-то раздался крик, и девушка выронила корзину. Яблоки катились по земле красными пятнами, а она уже бежала прочь.

И снова не было у него возможности продумать действия: во весь опор они скакали за ней, ведь так это было заведено - если кто-то убегает, за ним нужно гнаться.

Монгол на ходу зарядил мушкет и прицелился в беглянку.

– Не стрелять!
– крикнул Роман, но выстрел уже был произведён. Пуля со свистом настигала её. Она остановилась и взмахнула рукой, и вместо пули крыльями взмахнула белая птица. Ещё один взмах, и на её плечи опустился опашень, и она снова побежала.

Впереди неё стоял какой-то каменный предмет, к которому она так стремилась, но в двух шагах от него, она плашмя завалилась, запутавшись в подоле одежды.

Каменный предмет прошёл сквозь неё, как и четверо всадников. Копыта лошадей выбивали куски грязного снега, пока она калачиком свернулась на земле, закрываясь от их смертоносных ударов.

– Шустрая девка!
– прохрипел Димитрий, сплёвывая на землю.

Они успокоили лошадей, и те немного отступили от девушки.

Роман спешился и жестом велел отвести лошадей. Он подошёл к девушке, лежавшей на земле и запутавшейся в собственных покрытых грязью из-под копыт коней волосах. Дышала она тяжело, и больше всего сейчас напоминала выбившееся из сил дикое животное, угодившее в яму.

– Живая?
– спросил Рома, протянув к ней руку, дабы убедиться, что лошади ей не навредили. Уловив его движение, она брыкнула не хуже лошади, да так неожиданно, что Роман поневоле отшатнулся. Монгол же отреагировал по-другому, и Роман не успел его остановить.
– Стой!
– крикнул он, но тяжёлый приклад мушкета уже коснулся её затылка, и девушка хрипло выдохнув, отключилась.
– Ты зачем это сделал?

Роман молниеносно поднялся на ноги и, схватив молодого стрельца за грудки, как следует, встряхнул.

– У тебя свои приказы, у меня - свои, - мрачно ответил он.

– Какие ещё приказы?
– Роман снова тряхнул стрельца, что было сил.

– Свои, и всё!
– Монгол вырвался из мёртвой хватки Романа, и поправил одежду.
– Вяжи её, до поскорей. Нам ещё обратно ехать, да с грузом ещё.

– Серьёзно, друг, - вступил в разговор Афоня, по всей видимости, наиболее впечатлённый увиденным и произошедшим.
– Убираться надо отсюда. За ней ведь придти могут.
– Афоня опустил фразу "такие же, как она", но все и так об этом подумали, боязливо оглядываясь по сторонам.

До этого момента никто из них, разве что Монгол, не отдавал себе отчёта в том, во что они ввязались. Все слышали про чертей, злые силы, людей, порождённых ею с целью творить дьявольские дела на земле, но тут, как говориться, одно дело слышать, да креститься и плеваться, надеясь, что оно где-то там, далеко, а другое - увидеть собственными глазами, да прочувствовать собственные кишки, дрожащие от страха.

Роман искоса посмотрел на стрельца, и, достав из мешочка на поясе

верёвки, покрытые берёзовой смолой, снова присел на корточки возле лежащей без сознания девушки.