Ведьмы Алистера

Шатил Дарья

— Алистер, выйди, пожалуйста, и закрой за собой дверь, — попросила Мадам Рудбриг и нежно улыбнулась сыну, только вот в её глазах не появилось и намёка на нежность. Она была чертовски зла, но умело держала себя в руках.

— Мама… — попытался противостоять Алистер.

— Пока что это всё ещё мой дом. И вы будете меня в нём слушаться. Алистер, выйди. А ты, — она взглядом указала Терре на стул, — сядь.

Алистер вышел и даже не хлопнул дверью, тихо прикрыв её за собой. Терра бы хлопнула. Внутри неё всё клокотало. Но она, выражая молчаливый протест, села на другой стул, а

не тот, на который указывала Мадам Рудбриг.

— Итак, — начала Маргарет, проигнорировав косвенное неповиновение, — сейчас ты успокоишься и объяснишь мне — кратко, без театральности — что я знала и о чём не сказала.

Мадам Рудбриг словно вылила ушат холодной отрезвляющей воды. Женщина явно не собиралась идти на поводу у эмоций истеричной девушки. Терра сделала несколько глубоких вдохов и попыталась сложить в голове разрозненную картину событий, прежде чем произнести всё, что вертелось у неё на языке. Мать Алистера было невозможно вывести на эмоции: она лишь изредка закатывала глаза и поджимала губы, когда Терра в своём рассказе скатывалась к «излишней театральности». Вот только то, что для Мадам Рудбриг было театральностью, для Терры являлось ничем не прикрытыми болью и отчаянием.

— Позволь подвести итог, — заговорила мать Алистера после нескольких минут тишины, как только Терра закончила свой рассказ. — Ты нашла камень, в котором были заключены воспоминания четырёхлетнего ребёнка — тебя, если точнее — и, поддавшись порыву, пришла ко мне выяснять отношения, ориентируясь на субъективные воспоминания маленькой девочки, которая при всём желании не смогла бы сложить полную картину. Всё верно? — в устах Мадам Рудбриг сухие и обезличенные факты словно били по Терре хлыстом, заставляя чувствовать себя ничтожной. — Милая моя девочка, научись думать прежде, чем действовать. Импульсивность ещё никому не принесла пользы.

Терра сглотнула и попыталась оправдаться. Вся её злость испарилась и лопнула, как мыльный пузырь.

— Что ж… тебе нужна правда? Боюсь, тебе она не понравится, хотя я и не могу сказать, что знаю все подробности. Но если по факту, то твоя мать, Селена, после родов повредилась рассудком. Не знаю, почему, но она начала считать себя ведьмой…

— Она и была ведьмой…

— Не перебивай меня! — настоятельно попросила Маргарет и продолжила: — Она не была ведьмой. Дорин — твой отец — был колдуном. Очень сильным колдуном. Я сама видела, как он использовал магию, и это было невероятно. Вот только к твоей матери это не имело никакого отношения. Она была археологом, с которым Дорин познакомился в поездке. А то, что тебе пыталась внушить Селена, я не знаю, да и знать не хочу. Ты уж меня извини, но я никогда не питала к твоей матери тёплых чувств. Импульсивная, ветреная, всегда себе на уме. А когда забеременела, так вообще потеряла всякую связь с реальностью. Жила в мире своих фантазий.

Терра до боли закусила щёку изнутри, стараясь сдержаться и не наговорить ничего лишнего, хотя слушать подобное о своей матери было выше её сил.

— В день пожара она заставила тебя что-то сделать. Дорин назвал это «ключом». Но на его слова я бы не стала ссылаться: он мне об этом рассказывал, когда был уже при смерти,

и большая часть из то, что он говорил — горячечный бред. То, в каком состоянии он был, когда его достали из оранжереи… удивительно, что он вообще продержался несколько дней.

Перед глазами Терры стояло тело отца. Окровавленное, обожжённое. Ей не нужно было представлять его. Она знала, как он выглядел. Она видела. Видела его на носилках, когда папу выносили через калитку в тисовой изгороди. Она сидела на порожках дома, сжимая кристалл соли, отдавая ему последние воспоминания, ведь папа сказал, что ей нужно это сделать.

— Однако если я его правильно поняла, Селена заставила тебя отдать ей какой-то «ключ» — и в тот же миг воспламенилась. Ты это помнишь?

Терра рассеянно кивнула. Она хорошо помнила требовательный взгляд мамы, её громкий приказ и то, что последовало затем.

— Я отдала ей свою магию. Магию Грабсов. И она сгорела в ней, — осознание ударило по ней, выбив весь воздух из лёгких.

Она отдала свою магию.

И то, что у неё осталось, было лишь жалкими ошмётками того, чем она обладала. В тот день её мать заживо сгорела в костре из магии Терры.

В тот день Терра лишилась всего, что делало её цельной: родителей и магии. И теперь она это знала. Она не была «не такой», она просто потеряла всё, что имела. Теперь девушка знала, что пустоту в её душе — ту, где должна была теплиться её магия, — никогда не получится заполнить.

— И теперь подумай: с чего я должна была вывалить всё это на маленькую девочку, которая только что потеряла родителей? При том, что я была в полной уверенности, что события того дня настолько тебя потрясли, что ты всё забыла.

— Я действительно забыла, — Терра с грустью посмотрела на Мадам Рудбриг, в глазах которой не было и намёка на сочувствие. — Я не должна была кричать на вас.

— Не должна была, — подтвердила Мадам Рудбриг. — Я думаю, тебе стоит пойти помыться и вздремнуть, а потом, когда ты придёшь в себя, мы поговорим ещё раз, если тебе будет нужно заполнить пробелы.

— Я пойду, — едва слышно произнесла Терра и встала со стула, на ватных ногах дойдя до двери, за которой всё ещё стоял встревоженный Алистер.

Девушка вымученно ему улыбнулась и, не сказав ни слова, побрела в свою спальню. Алистер не последовал за ней, и сейчас она была благодарна ему за это. Казалось, что он просто знал, что так будет правильно.

Сейчас ей нужна была не его поддержка. То, что ей действительно было нужно, так это разобрать и заново собрать пазл того дня. Сродниться с этим знанием и научиться как-то жить дальше.

========== Глава 24. Лжец, который не лжет ==========

Мегги разложила по плечам свои только что заплетённые косы. Она могла бы заплести их, не глядя, и результат всё равно был бы хорошим.

Если бы окончить учёбу и познать колдовство можно было по видеоурокам, Мегги стала бы сильнейшей ведьмой за считанные дни, ведь научилась же она плести себе французские косы, колоски и рыбьи хвосты. Со своими волосами она могла сделать всё, что угодно, в то время как её ровесницы ходили в школу либо с хвостами, либо с распущенными волосами.