Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
Шрифт:
И зайцу ракшас распорол брюхо, велев Стеше засунуть туда… утку! Ну, это уж слишком!.. Змей завертел своим хлестким хвостом — и девочка, поджав губы, повиновалась. Вот, теперь он сделал из нее операционную сестру!.. «Тоже мне — хирург!» — пробормотала девочка. Утка же, сидя внутри зайца, сквернословила так, что хоть беги на другой конец острова. Триглав опять провел своим блестящим когтем по краям заячьей раны — и они сошлись. Заяц тут же вскочил, как ни в чем не бывало.
— Сажай его в сундук! — вскричал Змей, и девочка сделала, что приказано, а заяц принялся барабанить в стенки не хуже Ларса Ульриха из «Металлики».
Потом сундук с новым содержимым пришлось опустить в готовую яму — и закопать. Стеша забрасывала сундук глиной — а из-под
Змей сказал ей, чтоб набрала побольше хвороста, — и отнес вместе с грузом к пещере. Там, запалив костер, устами старшей головы торжественно велел выбирать подарок… И указал блестящим когтем на гору сокровищ. Стеша закусила губу — на каждый подарок бывает отдарок: ей-то нечего подарить чудовищу! Девочка стала отказываться. Но ракшас разозлился и заорал, дескать, должен же он расплатиться с ней за работу, вон сколь ей пришлось хлопотать, ведь без нее он, как без рук!
Стеша подумала–подумала и кивнула — и впрямь она на этом острове трудилась как никогда в жизни, но велела Змеяну самому заплатить ей, чем не жалко.
Триглав принялся разгребать кучу золота, подцепляя на серебряный коготь то одно, то другое — и раз за разом отбрасывая: подвески в виде крылатых собак, червленые браслеты для поддержки долгих рукавов (глянул: рукава-то у Стешиной куртки были неприлично узкие да короткие — кисти рук наружу); бусы из лалов [66] , сапфиров, скатного жемчуга… Стеша, не зная цены изделий, не могла понять — то ли Змеян ищет, что получше, то ли, наоборот, что поплоше. Наконец триглав выбрал — и протянул на кинжальном когте алмазное ожерелье, дескать, это будет в самый раз. Девочка осторожно сняла украшение со змеиного пальца и надела себе на шею, потом не выдержала, вытащила из боковины рюкзака зеркальце — и погляделась: красотища!!! Головы, довольные, заулыбались. И вдруг Смеян, глядевший на нее в немом восторге, рявкнул из-под забрала:
66
Лал– собирательное название для большинства драгоценных камней красного или кроваво-красного цвета: в основном, красной шпинели, рубина, граната (пиропа и спессартина) или красного турмалина (рубеллита).[Ред.]
— Всё–ко! Мы и так тут задержались — пора лететь! Остальные головы закивали, дескать, действительно пора.
— Ведь я Летающий Ночью!!! — воскликнули головы хором. И Стеша, вздыхая, уже привычно вскарабкалась на спину Змея — и они, сделав круг над островом, полетели в неизвестное далеко.
Часть третья
Глава 1. Хрустальная гора
Ваня дневал, пережидая летний зной, в леваде, за Деревней, — Забой, завидев его, переползающего с улицы во двор, сорвался с цепи и стал бросаться на извивающийся хвост… Хорошо, что Березай, задержавшийся на площади, подоспел вовремя и отбил Ваню у выжлока [67] . Но полученные раны причиняли мальчику (если при наличии двухметрового хвоста он еще мог называться мальчиком) дикую боль. Ваня даже стал пенять на судьбу, дескать, почему он не превратился в ящерицу, сбросил бы хвост — и вся недолга… А сейчас, что остается — только терпеть и всё… Но хорошо было уже то, что, кроме змеиного хвоста, — который при желании он мог завивать в красивейшие кольца, — больше ничего змеиного в нем
67
Выжлок– охотничья собака. [Ред.]
Но оказалось, что и у змей имелись для таких дел подходящие отверстия, и с этим всё в конце концов утряслось. Да и раны он почти залечил. В леваде отыскалась нужная травка, Ваня съел ее — и боль стала утихать, и раны затягиваться. Эту траву он прежде не знал, и решил запомнить, чтоб потом похвалиться перед бабушкой Василисой Гордеевной…
И вдруг появилась другая бабушка — Торопа, которая показалась ему необычайно высокой: ну да, он же лежит в траве и может только на высоту рук приподняться над землей.
Старушка опустилась рядом с ним и сказала, что уходить ему надо из Деревни, у нее ведь он жить не сможет — всех несушек распугает — и протянула Ванину котомочку. Да и Колыбан сильно недоволен, дескать, как это они не сумели распознать Змея в человечьей шкуре, а он-то им сколь денег отвалил: и злата, и серебра, — вот, дескать, как разбазаривать имущество! Ладно, и они пострадали от Змея — дак сами, де, виноваты, надо было лучше по сторонам глядеть… И белую вилу — кто освободил?! Мохната Кочка-то из их же компании была! Да и палача кто-то связал, а заместо него на лобное место вылез — подозревают, что Красный Древожор то был. Всё одно к одному…
Ваня, выслушав бабушку, отвечал, что и не думает оставаться в Деревне, ведь надо идти… ползти… выручать Стешу, вот только дождется Березая, который во дворе с хортом прощается, — и унесет отсюда ноги… вернее… хвост.
Потом мальчик спросил:
— А вас-то они не тронут? Ведь могут посчитать пособницей Змея–ракшаса?..
Бабушка Торопа ответствовала, дескать, я была сама не своя и действовала не по своей воле… Так все в Деревне и поняли!
— А как же мертвая рука?! — спросил Ваня.
— И рукой махала не по своей воле, а всё по его, — не сморгнув глазом, сказала старушка. А на вопрос, откуда у ней эта ручка, отвечать не стала.
— Ну а… камень?! — изогнув вопросительно хвост, спросил мальчик. — Это ведь был ваш камень? И никакой это не оберег… Он желания исполняет. Захотел триглав — и оборотил меня в полузмея… Камешек-то у чудища, и чего–чего он только не наворотит с ним… И… и как мне теперь прежним стать?.. И где Стешу искать? Куда Змей унес ее?!
Ваня долго крепился, но очень уж положение его было незавидным, как тут не завеньгать: ручьем полились слезы–те…
Бабушка Торопа завздыхала, затрясла головой и, в конце концов, вымолвила:
— Небось, на Хрустальную гору полетел Змеян–от, дам уж я вам проводника, доведет до места… Там, может, и в себя придешь, прежний вид примешь. Ну а… касательно камешка… Ведь не камень то был, неужто ты не понял?!
— Как не камень?! — воскликнул Ваня. — А что ж тогда?
— Яйцо. Змеиное яйцо…
И рассказала старушка небывалое… Дескать, когда была она молоденькой, слюбилася с гадом–господарем… Давненько это было, больше полувека минуло. Горишняк-то из всех ее выбрал, хоть и была она малорослой, да и, — все говорили, — невзрачной! А вот ему полюбилась! Да за один полет над Деревней она бы всё отдала, никто на Змее не летал, только она, Торопа! Принес ее двенадцатиглавый в Змеегорск, а там чего только нет! Да вы и сами видели! — сказала бабушка. Но Ваня покачал головой, дескать, ничего такого они не видели, пусто было в городке-то, кроме верткой кровати, никаких достопримечательностей!