Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
Шрифт:
Средняя голова — это была голова парня — обернулась и заорала:
— Ты чего это делаешь? Выкидываешь белый флаг? — И ракшас расхохотался всеми тремя глотками.
— Пытаюсь не упасть, — крикнула в ответ Стеша. Но триглав, не слушая, продолжал реготать.
— Ужасно смешливый Змей мне попался, — не удержавшись, — хотя ей было страшно рассердить чудовище, — сказала девочка.
Теперь средний отросток оказался как бы в белом шарфе, концы Стеша перетянула на шее сзади, а потом завязала крепкий узел у себя за спиной. Она обхватила мерзкую шею руками, но поверх льняного полотнища. Теперь девочка была привязана к Змею.
И вот из-за
— Надеюсь, тебе не трудно подтереть мне сопли!
Стеша так и подскочила — и уставилась на голову пастушонка, которая нависла над ней: да, ничего не изменилось — несмотря на то, что Смеян стал страшным чудищем, он по–прежнему был соплив! И положение усугубилось: ведь теперь ему нечем было вытирать зеленую жижу, текущую из носа. Фи, какая мерзость! Девочка перевела глаза: у двух остальных голов соплей не было. Понимая, что ей не отвертеться, Стеша полезла в рюкзак, достала косынку — и как следует высморкала Змея.
— А теперь я посплю, — сказал Змеян, — ведь я Летающий Ночью! До заката можешь делать что хочешь… Но не вздумай бежать — найду, и тебе не поздоровится!
Змей свернулся клубком, уложив головы подле хвоста, кончик которого по строению напоминал стрелу. И захрапел — так что пар струйками выбивался из носов и глоток. Не пар - дым, внезапно поняла девочка. Несмотря на человечьи головы, Змей всё равно был огнедышащим!..
Стеша обошла чудище кругом. Ни на широком брюхе Змея, ни на груди, ни на спине, вопреки ожиданиям, не было никаких драгоценных каменьев, толстый панцирь красно–коричневого оттенка — вот всё, что его защищало. Да еще когти — как лезвия ножей, все когти черные, а один вроде как серебряный, и вдвое длинней других. Стеша протянула палец, коснулась блестящего когтя — и отдернула руку: ей показалось, ее ударило током. Но Змей не пошевелился.
А головы-то ведь человечьи: тонкая кожа, слабая плоть… Взять и воткнуть в закрытый глаз что-нибудь острое!.. Нет, невозможно. Не то чтобы лежачего не бьют — и всё такое, хотя и это тоже… Стеша поняла, что просто не сможет проделать то, что пришло ей в голову — конечно, пока Змей не нападет на нее…
Недалеко Стеша ушла-то — без дорог, петляя звериными тропами, — когда солнце упало за лес и сумерки опутали чащу. И тут стало еще темнее: над деревьями, низёхонько, — верхушки-то почти скребут по брюху, — летел Змей! Головы в три стороны разом заглядывают. Стеша прижалась к калиновому стволу, стараясь слиться с ним. И губы сами зашептали:
— Сестрица Калина, помоги мне!
К удивлению девочки, ветви с кистями зеленоватых еще ягод наклонились почти до земли — или то был порыв ветра?
Змей не заметил ее — и пролетел мимо. А Стеша в своем платьице с калиновыми кистями поклонилась деревцу и побежала дальше.
Какой-то просвет замаячил среди деревьев, ей нельзя было на открытое место, она оббегала полянку стороной — и вдруг краем глаза увидела нечто странное. И остановилась. Печка — коршун побери! Большущая печь стоит на опушке — и дым валит из трубы! Невероятно! Вокруг никого, домов нет, людей тоже… Девочка поглядела в небо — оно было чистым: но Змей, полетав туда–сюда, в любой момент может воротиться!.. Стеша подбежала к печи, открыла чугунную дверцу — яркий огонь горит в печном зеве! А на земле, в долбленом ведерке, подымается квашня! Невероятно! Печка, конечно, молчала, но девочка и без подсказки знала, что нужно делать! Правда, это займет немало времени! Но зато печь потом укроет ее! Тесто, правда, не совсем подошло, и начинки для пирожков нет!.. Можно, конечно, поискать черники, потом растолочь ее — нет, это слишком долго, а ведь скоро стемнеет, а Змей-то в темноте, небось, видит лучше, чем днем! Напечет пирогов с таком [62] — да и дело с концом!
62
Пирог с таком– пирог без начинки.[Ред.]
Девочка открыла заслонку, тяп–ляп — налепила перепечек, накидала на лист и сунула в духовку! Хорошо бы сюда Василису Гордеевну — уж она бы таких пирожков настряпала! Но, как говорится, на нет — и суда нет! Да, выходит, теперь еще надо дождаться, когда печиво поспеет!
Стеша села у печи, в тревоге поглядывая на часы… Печеным пока и не пахнет! Надо дров подложить! Побежала в темную чащу за сухим буреломом, подбросила сучков в печь. Эх, огонь-то как вспыхнул! Принюхалась — вроде горелым пахнет!
— О–о–о! — Стеша распахнула заслонку: точно, сгорели пирожки с таком! Ничего, сойдут и такие — тем более что есть их, кроме нее, некому! Да, и надо поскорее выстудить печной зев — а то как же она там спрячется?! Это уже получится печеная Стеша — сюрприз для…
— Ага–а, вот ты где, паршивка! — услышала девочка и в страхе обернулась: Змеян, видать только приземлившийся, сидел позади, изо всех сил стараясь сдержать смех. Потом не выдержал — и расхохотался!
— Я так и знал, что она попадется на удочку! — кричала голова Смеяна. — Спасибо, печка, что задержала дурищу! А вы не верили! — обратился Смеян к двум другим головам.
Те укоризненно покачивались на своих шеях. И бородач сказал:
— Что ж — и на старуху бывает проруха!
— Я думал, она умнее! — ответствовал парень.
— Дай–ко попробовать твого печива, — нагнул шею к пирожкам пожилой.
Стеша, скрепя сердце, сунула ему в пасть горелый пирожок. Старик пожевал–пожевал, скривился — и выплюнул:
— Ну и дрянь!
Но и две другие головы раззявили рты, как галчата, — Стеше пришлось и им дать откусить от печива. Парень, в свою очередь, не признал угощенья, а Смеян ничего, проглотил. Стеша обрадовалась и тоже откусила от пирожка: внутри не пропеклось, снаружи сгорело в уголь — есть нельзя, пришлось незаметно выплюнуть.
А Змеян рассказывал:
— Я давно эту печку приметил, протапливал ее, чтоб помнила меня! Приручал!
Триглав длинным блестящим когтем умудрился отворить дверцу — дохнул туда огнем, и погасшие было дрова разгорелись с новой силой.
— Во как! Я ведь знал, что ты не выдержишь — сбежишь, и наставил на твоем пути ловушек, которые тебя задержат! Не в эту, так в другую непременно бы попалась… — самодовольно подытожил ракшас. — На первый раз тебя прощаем! — промолвила голова парня. — Его вон благодари! — кивнул парень на пастушонка. А тот велел девочке незамедлительно высморкать его. Что Стеша и выполнила.