Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
Шрифт:
Змей приблизился к одной из клеток в середине ряда — мальчик обомлел: прутья явно были золотыми… Ну и ну! Наверное, ни один заключенный в мире не мог похвалиться подобной тюрьмой!..
Перед Змеем дверца клетки автоматически отворилась — Ваня невольно замер на пороге… Но Трехглавый хлестнул его хвостом по алябышу — и мальчик влетел внутрь. Дверь захлопнулась.
Клетка была обставлена, как человеческое жилье. Здесь имелась кровать с парчовым балдахином, занимавшая большую часть помещения, — правда, парча была вся в дырах и масляных пятнах, небось, об нее, за неимением ничего другого, вытирали руки. Впритык
Мальчик услышал шум и вынужден был прекратить осмотр своего нового жилища. Обернувшись, он увидел толпившихся у клетки змей, самого разного вида: и ползучих, и летучих, правда, у всех было только по одной голове. Змеи были разной величины, толщины и окраски: синие, красные, желтые, зеленые, черные — в разводах, полосках, пятнах, волнах. Их было столько! У некоторых имелись зачатки лап — или рук — Ваня решил, что это ящеры. Вся площадь перед клеткой оказалась запружена полчищами змей. Ползучие поднялись на хвосты, чтоб лучше видеть. Летучие роились в воздухе, как стаи осенних птиц перед отлетом на юг. Имеющие руки приветливо ими взмахивали. Задние напирали на передних — которых почти расплющило о золотые прутья. Ваня боялся, что тощие змеи провалятся в промежутки между прутьями — и посыплются сюда, к нему… Он прижался к задней стене клетки.
Вдруг раздался писклявый голосок:
— А огня он боится? — и крохотный, величиной с курицу, летучий змееныш дыхнул в клетку пламенем, точно сработала зажигалка.
— А можно его ужалить? Он не сразу умрет? — раздалось с разных сторон.
Ваня стал с опаской поглядывать на тощих несмышленышей, которые запросто могли заползти к нему… Взрослых змей он не боялся: кажется, те были настроены миролюбиво…
И особого отвращения к змеям Ваня не испытывал: сам недавно был таким!.. Да и со змеиным духом он уже свыкся, кроме того, ползучие-то змеи вовсе и не воняли: погребом от них несло, и только… Но тяжко было сидеть, как зверю, в клетке! И от вида разноцветных змей, которые бились о прутья, блестели, извивались, складывались кольцами, ползли серпантином, — у него рябило в глазах и кружилась голова. Если бы отвлечься… Но заняться было нечем! Разве что…
Когда Ваня поднял с пола исписанный лист бумаги, перевернул его чистой стороной и, обмакнув перо в чернильницу, принялся рисовать: домик, дерево, человечка и солнышко — раздались изумленные возгласы: — Ого! — Вот это да! — Ну и ну! — Вот значит как!
Ваня, против воли, напыжился: картинка и в самом деле показалась ему ничем не хуже тех, что выставляют в музеях! Косясь на Трехголового, он изобразил над трубой Змея о трех головах. Трехголовый, поглядев на картинку, ухмыльнулся, довольный. Остальные змеи одобрительно прищелкивали. Тогда Трехголовый насадил на копье кипу чистых листов, протянул их сквозь прутья — и велел Ване писать…
Мальчик чесал в голове, не зная, что бы такое написать, а Змей, подумав, сказал:
— Напиши, как тебя зовут, сколько тебе лет…
— Пусть напишет, кем он хочет стать! — раздался из змеиной толпы очередной писклявый голосок. Ваня покосился и увидел метрового змееныша из ползучих, медной окраски, с длинным утиным носом примерно в четверть змеиного роста. Змееныш стоял на хвосте и, раскачиваясь, горящими глазами глядел на Ваню. Рядом возвышалась медянка с таким же странным носом, раза в два выше малыша.
— Да, напиши всё это, — подытожил Трехголовый.
Ваня небрежно, с ошибками, написал, насадил на протянутое Змеем копье — и тот торжественно вручил листок с Ваниными каракулями утконосому змеенышу. Малыш взглянул — и запищал: «Мама, я не могу прочесть, это по–каковски? Мама, прочитай, пожалуйста». Взрослая змея взяла длинным носом листок, уставилась на него близко посаженными глазами — и помотала головой, дескать, не понимаю. Окружающие стали заглядывать в написанное — и хоть никто ничего не понял, восторгу змей не было предела.
— А что он ест? — спрашивал любопытный утконос. — Он, как мы, камень лижет, да?
— Нет! — строго отвечала мама–змея. — Он морковку ест, капусту ест, горошек ест, и еще, пожалуй, мышей!..
— Очень хорошо, пойду наловлю ему мышей, я знаю, где они водятся!
— Не надо! — испугался Ваня. — Я не ем мышей!
— Он разговаривает! — заорал змееныш. — Он говорить умеет! Вот здорово! Я говорил, он настоящий, а вы не верили!
— Я только в Книге Жизни двуногих видел, а живьем никогда, я думал, там всё невзаправду. А ты, мама, видела настоящих людей?
Утконосая змея отвечала, что ей приходилось видеть человека, правда, это было очень и очень давно, она была тогда такой же маленькой, как он. Тот двуногий здесь же, в людинце сидел, как раз в этой самой клетке…
— И где он теперь? Куда девался? — спрашивал змееныш. Ваня тоже ждал ответа, хотя и делал вид, что рисует.
— Туда же, куда все они деваются, — отвечала противная змея. Змееныш же воскликнул:
— Я пойду посмотрю в Книге Жизни, что там показывают, может, и про нашего найду…
— И расскажи мне, — шепнул сидящий вполоборота Ваня.
Змееныш смигнул, ничего не ответил — и вот уже он следом за матерью плашмя упал на землю и уполз, скрывшись в змеиной толпе.
Когда наступил обед, Трехголовый подал Ване печеную картошку на копье, причем пек он ее тут же, выдыхая из пастей пламя. Первые картофелины сгорели в уголь, затем Змей поубавил пылу–жару — и картофелины испеклись как надо. Жаль только, соли не было!
К вечеру Ваня почти привык к своему положению — и старался не обращать на посетителей внимания. Впрочем, и толпа зрителей поредела. Но к ночи он почувствовал себя выжатым лимоном: хотя целый день, считай, пробездельничал.
Утром Ваня поднялся чуть свет — не только от укусов клопов, но и от мелодичного звона, которым сопровождалось его пробуждение: это пели чудесные деревья, чьи листья, трепеща, соприкасались меж собой. Посетителей, к счастью, еще не было: и он смог без помех полюбоваться на сияющую рощу, которая находилась метрах в ста от людинца. К сожалению, разглядеть деревья в подробностях на таком расстоянии было невозможно.
До вечера ничего не произошло, а на закате появился вчерашний медноцветный змееныш с утиным носом. Ване казалось, что где-то он уже видел таких утконосов, мальчик долго вспоминал и наконец сообразил: на лезвии его кинжала извивались похожие змеи!