Веха
Шрифт:
– Мне за это, мил человек, не платят! – пробурчал мужик, и устроился на своей табуретке. – Чего стали? Идите, там и спрашивайте!
– Да! Весёлый ты человек, дед! – усмехнувшись, сказал Павел и направился к выходу, ведущему во двор фабрики.
– Поживёшь с моё, перестанешь веселиться, придурок! – зло ответил мужик, и отвернулся от него. – Тоже мне ещё, деда нашёл!
Остановив во дворе фабрики мужчину, опрятно одетого, лет сорока по возрасту, Павел обратился к нему. – Послушай, дядя! Мы учиться приехали на поммастеров по ткацкому делу, но не знаем куда идти! Помоги, если знаешь!
– Чего же не помочь таким бравым ребятам! – весело произнёс он, и улыбнулся. – Пойдёмте, соколики, покажу вам, тем более хотел сам туда заглянуть! А сами-то, откуда такие будете?
– Да из Почепского района мы, правда, в Почепе учились в школах, но разных! – снова ответил Павел, направляясь вслед за ним, за ними направился и я, прислушиваясь к их беседе.
– А твой товарищ, он что немой? – усмехнувшись, спросил мужчина, и посмотрел на меня.
– Да почему! – удивился Павел. – Просто не очень общителен, а так всё нормально! Любит много читать, вот вечно и летает в облаках!
– Ну, допустим, в облаках он не летает, раз приехал сюда, а вот у тебя, видать, язык работает без устали! – произнёс он и снова улыбнулся.
– Виктор Михайлович! – вдруг позвала нашего провожатого какая-то, прилично одетая, девушка, догнав нас перед входом в двухэтажное, сумрачное здание, на окнах которого стояли решётки.
– Ну, что тебе надо, Клавдия? – недовольно произнёс Виктор Михайлович, повернувшись к ней.
– Товарищ директор! – вновь выпалила Клавдия, подбегая к нам. – Звонил секретарь горкома и просил вас приехать к нему, как можно скорее, а то он куда-то спешит!
– Ну, вот! Хотел ребятам помочь, но не суждено! Вечно ты, Клава, помешаешь мне! – недовольно пробурчал директор, а потом посмотрел на нас, улыбнулся, и добавил. – Что теперь поделаешь! Придётся вас покинуть! А вам на второй этаж, найдёте там Сергея Марковича, скажете, что я послал, он всё и расскажет вам! Поняли?
– Спасибо! – ответили мы вразнобой, а я добавил. – Извините Виктор Михайлович! Мы же не знали, что вы директор!
– Ничего страшного, ребята! – ответил он и засмеялся, а потом спросил. – А какие у вас фамилии, чтобы отыскать потом?
– Да Песни мы! – весело произнёс Павел и засмеялся, невольно улыбнулся и я, а директор, вдруг перестал улыбаться.
– Что-то ты парень раздурачился! Я не люблю подобных шуток! – произнёс он, и отвернулся, чтобы уйти.
– Виктор Михайлович! – сказал я ему вдогонку. – У нас действительно фамилия Песня! Да у нас почти вся деревня Песен, честное слово!
Он остановился, посмотрел на меня, улыбнулся и отправился дальше.
Сергея Марковича мы нашли на втором этаже. Он ходил возле каких-то огромных агрегатов, которые гремели по сумасшедшему. Какие-то решётки то поднимались, то опускались вниз, а между ними бегали челноки. Всё это было в нитках и шерсти, которые находились на этих машинах сверху в огромных мотках. От станков, постепенно увеличиваясь в длине, сползала готовая ткань, разных расцветок.
Мы стояли с открытыми ртами оглохшие и растерянные, когда к нам подошёл мужичок низенького роста, в огромных очках, и бородке, как у Свердлова. Он и был на Свердлова похож!
Мужичок подошёл к нам и что-то крикнул, но мы ничего не услышали от грохота. Потом он взял нас под руки и вывел из цеха, закрыв за собой двери.
– Я слушаю вас, молодые люди! – произнёс он с каким-то смешным акцентом, который мы до сих пор не слышали. – На учёбу, или как?
– Да! – закричал я, на что он улыбнулся. – Нас Виктор Михайлович направил к Сергею Марковичу!
– Я и есть Сергей Маркович! – отозвался он и, посмотрев внимательно на нас, добавил. – Вы сегодня просто ходите за мной и смотрите! Если что заинтересует вас, спрашивайте, а с завтрашнего утра прямо в класс, он рядом с цехом! Слегка шумновато, но зато рядом с производством, где вам придётся, затем работать! Я здесь мастер! Мастер и обучения, и мастер по работе, ну, а вы будете моими помощниками! Всё понятно?
– Понятно! – сказали мы, и направились за ним в цех, но он остановился перед входной дверью.
Повернувшись вновь к нам, спросил. – Звать-то вас как?
– Павел! – сказали мы оба и засмеялись.
– Что прямо оба и Павлы? – переспросил он, улыбнувшись. – Ну, а фамилии какие? Надо же мне вас знать!
– Песня! – сказал я и сразу протянул ему пропуск, на котором была написана фамилия, имя и отчество. Тоже самое сделал и Павел.
Сергей Маркович повертел пропуска в руках и, вернув их нам, произнёс. – Ну, Песни, так Песни! Будем петь вместе, тем более, что музыки здесь в избытке!
Мы стали ходить рядом с мастером, и с интересом наблюдать, как из обыкновенных ниток, получается прекрасная, плотная ткань. Вокруг люди о чём-то разговаривали, стараясь перекричать гул машин, и что самое интересное, они отлично понимали друг друга в отличие от нас. Я не знаю, как Цобан, но я точно ничего не мог разобрать в этом монотонном гремучем пространстве.
Сергей Маркович что-то тоже нам рассказывал, показывал на какие-то детали, но мне в уши загнали огромные кляпы, и вырвали из действительности. Я вообще не мог понять, как это люди могут работать в таких условиях каждый день. Невольно вспомнил наши поля и луга, над которыми никогда не утихали трели всевозможных птиц, кваканье лягушек, гогота гусей, кудахтанья курей и прочих звуков, которые радовали слух, и несли в душу тепло. А здесь? Это же Адова кухня, в которой убивают всё живое, и получают мёртвую ткань.
Я ещё не понимал, что для того, чтобы эта ткань ожила, в неё надо тоже вложить кусочек своей души. Я видел и слышал исчадие Ада, а всё остальное застревало где-то глубоко во мне, образуя неприятный осадок.
Только уже ближе к обеду я стал кое-что понимать, и разбирать разговоры людей, окружающих меня.
Отпуская нас на обед, Сергей Маркович, отпустил нас до завтрашнего утра, сказав, что приносить с собой на занятия, да и в чём приходить, потому что прямо с занятий могли повести в какой-то цех на практические работы. Когда выдадут рабочую сменку, тогда будет проще.