Веха
Шрифт:
На повороте к общежитию, мы столкнулись с ещё одной группой парней, которые, переговорив с моими сопровождающими, подошли ко мне, и поздоровались за руку.
– Тебя как кличут-то, паря? – спросил один из них. – Родственник твой человек авторитетный, поэтому можешь жить спокойно, и куда угодно бегать со своей подругой, никто тебя не тронет!
– Паша! – сказал я, мечтая лишь о том, чтобы оказаться в общежитии.
– Паша, это здорово, а фамилия какая, а то Паш на наш век достаточно? – вновь спросил всё тот же парень.
– Песня! – ответил я, и заулыбался, предчувствуя реакцию всех этих бандитов.
– Не
– Песня! – вновь сказал я, перестав улыбаться.
– Вот те раз! – воскликнул он, всматриваясь в меня. – Ты часом не мой родственник? Я ведь тоже Песня!
Я тоже посмотрел на него внимательно, и спросил в свою очередь. – А ты откуда родом будешь? Я из Малышевки, Почепского района!
– Да нет! Я из-под Красной Горы, мой род там прозябает! – ответил тот, и, пожав мне руку, добавил. – Рад знакомству! Меня Николаем кличут, да и живу я здесь недалеча, тоже в общежитии, но заводском! Всё равно мы значит какие-то родственники, с такой фамилией однофамильцев не бывает!
– Ну, вот, паря! – хлопнув меня по плечу, произнёс Сопливый. – Я же говорил тебе, что ты фартовый! Видишь, даже здесь, ночью, и то родственника нашёл! – отчего все засмеялись, похлопывая меня по бокам.
Наконец, только во втором часу ночи, я попал в свою комнату. Павел уже спал на своей кровати, оставив бардак после себя на столе. Я не стал его будить, скинув полушубок, шапку и обувь, я завалился на кровать поверх одеяла, и облегчённо вздохнул. Только сейчас я в полной мере ощутил ту реальную угрозу своей жизни, которая нависла надо мной в эту зимнюю, вьюжную ночь.
Я невольно вспомнил, как меня, ещё пацаном, спас мой друг Шарик, найдя меня под кустом. И тоже это было в феврале! Меня ещё продолжало трусить, хотя, конечно же, стал успокаиваться. Уснул я, не знаю когда, да и как это произошло.
Разбудил меня Павел в восьмом часу утра, как, оказалось, сделал он это вовремя. В половине восьмого в комнату забежала Аня, и бросилась ко мне со слезами на глазах.
– Павлуша, милый! – произнесла она, шмыгая носом. – Мне Сашка всё рассказал, ну, конечно же, не всё, хотя я и сама понимаю, что тебя же могли и убить!
– Как это убить? – спросил Павел, удивлённо посматривая то на меня, то на неё. – Я что-то пропустил? Что значит убить?
– Да на него возле Декабристов напали бандиты, и если бы не брат Сашка, то его бы точно убили! – чуть ли не выкрикнула Аня, продолжая плакать.
– Во кино! – пробурчал Павел, и направился в туалет умываться.
– Да успокойся ты, Анюта! – пробурчал я, не понимая, как себе вести в подобной ситуации. – Ну, всё же обошлось, а в жизни всякое бывает! Теперь буду знать, что одному ночью ходить опасно, да ещё в такую погоду! А погибнуть можно где угодно, вон у нас в цеху, Маркович рассказывал, затянуло в станок, и разорвало! Даже бандиты не понадобились! Всё! Хватит об этом говорить, а вот Сане вашему придётся накрыть стол, да угостить нашей самогонкой!
– Ага! Счас! – воскликнула Аня, мгновенно перестав плакать. – Сам бандитов расплодил, а ему ещё стол накрывать! Вот вернётся со своей отсидки, я ему ещё всё припомню!
После этого случая жизнь постепенно снова вошла в своё русло, и день, стал поглощать другой день, уничтожая недели и месяцы. Незаметно зима прошла, и наступила весна.
Весна пришла после двадцатого марта, хоть по ночам ещё подмораживало, но днём уже солнце приступило к своей основной работе. Снегу было много, поэтому воды было столько, что невозможно было пройти по улицам, которые были чуть в стороне от главных улиц города, хотя и на них тоже было достаточно воды.
Маленькая речушка, протекающая вдоль забора нашей фабрики, вышла из берегов, и затопила даже мост, прервав, таким образом, общения людей, проживающих на разных берегах. Воды было много и прямо на территории нашей фабрики, но цеха работали, так как находились выше, и вода туда не доходила.
Апрель пролетел, как один день. Наступил праздник Первое Мая, и я, впервые в жизни, вместе с тружениками всего города, вышел на парад. Для нас с Павлом это было в диковинку. То, что мы увидели, осталось в памяти на всю жизнь. Праздник собрал массу людей, которые пели песни, и несли знамёна в колонах, проходя по центру. Потом было веселье до самой ночи.
Всё время мы были с Аней вместе, домой я её привёл только после трёх часов ночи, после чего вернулся в общежитие.
После февральских событий, у меня, нежданно-негаданно, появилось масса друзей, которых я с трудом узнавал, но для меня сейчас это было необходимо для нашего же спокойствия с Аней. Благодаря меня, также не трогали и Павла, часто путая нас. Молва среди блатных разлетелась быстро, знали об этом и в нашем общежитии, поэтому, пока доберёшься до своей комнаты, приходилось по нескольку раз здороваться даже с теми, кого и не знали.
В начале мая пришло письмо от отца, который сообщил, что в конце апреля, а точнее двадцать седьмого апреля, у Александра с Марусей родилась дочь, которую они назвали Аней. Для меня это прозвучало символично, в связи с тем, что мою девушку тоже звали Аней.
Я написал письмо Александру и поздравил их с дочуркой. Батя в письме снова жаловался на то, что его сыновья делают одних девок, на что, конечно же, мы только смеялись.
На фабрике мне пообещали, что отпуск на две недели дадут с десятого июня. Собственно в этот день нам выдавали получку. Я надеялся получить все деньги, вместе с отпускными, чтобы приехать к родителям со своей девушкой достойно, привезя всем подарки.
17.05.2015 год.
Веха!
Путёвка в жизнь!
Часть девятая!
Клинцы, город с населением около тридцати тысяч человек, тогда ещё был посадом в Суражском уезде, относился сначала к Гомельской области, потом к Черниговской, но к тысяча девятьсот тридцать шестому году, перешёл в ведомство Орловской области. Город был промышленным, в нём находились суконные фабрики, отделочная фабрика, кожевенные производства, а также предприятия машиностроения, включая и текстильного оборудования. Кроме этого, в Клинцах работала и перерабатывающая промышленность. Неплохо процветала и торговля. К этому времени Клинцы стал самым крупным образованием в тех местах, который постоянно обрастал новыми застройками на окраинах города. Рабочих рук явно не хватало, поэтому правительство было вынуждено отпускать рабочую силу из деревень, давая, таким образом, молодёжи вырваться из трущоб. Все родители хотели, чтобы их дети прирастали в городах, но на эти передвижения необходимы были разрешения местных властей, которые не очень-то тоже хотели лишаться своих кадров.