Веха
Шрифт:
– Ты что, Павлуша! – вдруг услышал я голос Ани, про которую напрочь забыл, отчего даже покраснел, вроде Аня прочитала мои мысли. – Ты где, милый?
– Извини, Аннушка! Ей Богу размечтался, как пацан, вот и провалился! – ответил я, виновато улыбнувшись ей.
– Да я не против твоих мечтаний, только ты меня там, в деревне, случайно не забудь! Ладно? – сказала Аня, смеясь надо мной.
Ехали интересно, в нашем отделении сидели ещё два мужика, но и то на боковых сидениях и о чём-то оживлённо беседовали, не забывая про самогон, который стоял на их столике, да сало с хлебом и нарезанным луком, от которого по вагону разносился специфический запах.
В соседнем отделении горланили женщины, перебивая друг друга. Мы с Аней, устроившись возле окна, смотрели то за окно, то друг на друга, перекидываясь незначительными фразами. Каждый думал о своём, но по большому счёту об одном и том же. – Как нас встретят мои родные?
Первыми родными для нас в Почепе был мой брат со своей замечательной женой, которые приняли нас радостно, как всегда. Мария тоже не спала, как и Галина Ивановна, которая даже прослезилась, обнимая меня, а потом и Аню, осматривая её со всех сторон. Время уже было за полночь, когда мы пришли к ним домой, но это обстоятельство не помешало ни кому, чтобы прекрасно поужинать всем, да и поговорить обо всём сразу.
Сашка вообще не сидел за столом, а всё бегал и не знал, что ещё предложить Ане, да и мне, пока я его, чуть ли не силой не усадил за стол.
К тётке Матрёне решили не идти, и заночевали у Галины Ивановны, которая предложила нам свою комнату. Аня чуть не сгорела со стыда, категорически отказавшись от одной постели со мной. Это и понятно, так как в те времена было кощунством лечь в постель с мужчиной, который ещё не является твоим мужем. Но Галина Ивановна думала, что мы уже женаты, поэтому долго извинялась. В итоге я лёг с Сашей на полатях, а Аня с Марусей в их комнате. Сама Галина Ивановна оставалась в своей комнате.
Улеглись после двух часов ночи. Александр уснул сразу, а мне почему-то не спалось. Я вслушивался в ночь, слышал, как в соседней комнате разговаривали Аня с Марией, периодически над чем-то смеясь. Иногда начинала плакать маленькая Анютка, которую мы так и не рассмотрели, оставив это занятие на утро, так как и Лида, и Аня спали, а зажигать свет не хотелось, чтобы не разбудить их.
И Марии, и Александру необходимо было утром идти в школу, хоть в основном занятия уже закончились, но ещё сдавали экзамены выпускники. Перед тем, как лечь спать, они пообещали нам вернуться пораньше, чтобы получше пообщаться. Ну а для нас наступивший уже день был днём отдыха, так как за нами должны были приехать только двенадцатого числа.
Незаметно для себя я уснул, и проснулся оттого, что кто-то щекотал мою ногу. Этот кто-то был Лидой, которая забралась на полати, шмыгая носиком, и улыбаясь мне. Как ни как, но ей уже в ноябре должно было исполниться три годика. Разговаривать она уже начала в полтора годика, причём понятно, не выговаривая, как и все детки буквы Р. Самое интересное это то, что она меня узнала, хоть и прошёл год с тех пор, как я с ней игрался во дворе у Галины Ивановны, под огромной грушей. Там Саша смастерил для неё что-то типа песочницы, вот она там и пропадала, под присмотром тёти Гали.
Открыв глаза, я схватил её в охапку и, щекоча её подбородком, стал с ней играть. Она заливалась на весь дом, смешно дёргая ножками. На этот визг, по-другому это назвать было сложно, прибежала Аня и, увидев меня с девочкой, залезла к нам на полати.
В доме больше никого не было. Александр с Марией ушли на службу, а Галина Ивановна забрала маленькую Анютку, ушла к тётке Матрёне, у которой я прожил почти год. Ушла, чтобы дать возможность поспать нам с Аней побольше, но она не учла Лиду, которая спала. Я посмотрел на часы, стрелки показывали половину десятого и, поигравшись с малышкой ещё минут десять, мы спустились с полатей. Быстро привели себя в порядок и вышли во двор. Там тоже никого не было, и я понял, что Галина Ивановна ушла в тёте Матрёне.
Улыбнувшись своим мыслям, я взял на руки Лиду, а Аню за руку, и направился к дому моей бывшей хозяйки. Она встретила нас радостно, и даже прослезилась. После этого засуетилась, и стала собирать на стол, чтобы угостить нас завтраком. У неё и позавтракали, да так, что снова потянуло в дрёму.
Идти гулять по городу, желания не было, но и сидеть дома, тоже не хотелось. И даже не столько не хотелось, как то, что эти две доброжелательные тёти стали доставать меня своими вопросами. Они-то по доброте своей душевной, а меня это стало тяготить, и я предложил Ане сходить в город.
Нам удалось пройти только до перекрёстка, где и встретились с Александром и Марией, которые спешили домой. Вместе мы и вернулись. Снова начались бесконечные разговоры женщин сразу обо всём, а мы уединились с Сашей и стали обсуждать моё житиё-бытиё.
Незаметно время подошло к обеду и, не успев сеть за стол, как в дом вошёл отец. От неожиданности все сразу замолчали, а я даже поперхнулся простоквашей, которую только что, ложкой, направил к себе в рот.
– Батя! Каким ветром? Мы же тебя завтра все ждали! – воскликнул Сашка, подскакивая со своего места и, обнимая его прямо на пороге дома.
– Завтра, сынок, мы уже будем дома мать радовать! – улыбаясь, произнёс отец, внимательно посматривая в сторону Ани. – А это что за красавица? Что-то я её здесь не видел! Сестра твоя, Марусь, или кто?
– Да невестка твоя, Хоритошка! – весело произнесла Галина Ивановна, опередив нас всех. – Я тоже говорю! Красавица писаная!
Аня поднялась со своего места и, опустив голову, превратилась в спелый помидор. То же самое было и со мной, а все остальные весело смеялись и обнимались с отцом.
Наконец, и мы вышли из стопора. Я подошёл к отцу, подведя к нему за руку Аню и, смущённо улыбнувшись, произнёс. – Вот, батя, хотел сюрприз вам сделать в деревне, но не получилось! Это моя Анюта, и у нас с ней всё очень серьёзно. В следующем году ей исполнится восемнадцать, тогда и свадьбу сыграем! Ты же не против?
– Ещё чего! Против! Да такую красавицу хоть сейчас под венец! Ну, надо же тебе, непутёвому такую дивчину отхватить! – произнёс он, широко улыбаясь, и обнимая, в конец, засмущавшуюся Аню.