Велики амбиции, да мала амуниция
Шрифт:
– Так вы думаете, что это она его прикончила?
– Всё возможно. Ты ж сама говоришь, что алчность у неё безмерная.
Семирамида задумалась и, покачав головой, сказала:
– Нет… Не могла Иделька на такое пойти. Она, стерва, каких поискать, но не убийца…
– Неужели думаешь, что духу бы не хватило убить?
– Духу? Духу, может, и хватило… Но ты пойми: Иделька, хоть и алчная до безумия, но осторожная. А убийство – это ведь каторга! А она каторги пуще смерти боялась всегда. Не стала бы она так рисковать. Она и без того из любого мужика уйму денег выудить могла. Нет, не там вы ищите…
– Ладно, разберёмся, – Романенко
– Может, всё-таки мандаринку съешь? – Семирамида протянула Василь Васильичу вазочку с фруктами.
– Некогда мне твои мандарины лопать!
– Хорошо, хорошо, не горячись! Будет тебе и Лили, и адресок, – вздохнула Семирамида, звоня в колокольчик. – Позови Лили, – велела она заглянувшей девице. – И побыстрее.
Узнав адрес Идельки, Василь Васильич, не тратя времени, отправился к ней. По дороге он тщательно продумал тактику разговора с этой особой и решил, что лучше всего брать её на испуг, в лоб.
Иделька оказалась ещё довольно красивой женщиной лет сорока с округлыми бёдрами и грудью и весьма тонкой ещё талией. Её лицо, почти не накрашенное, так как гостей она не ждала, не казалось столь вульгарным, как его описывали. Чёрные кудри рассыпались по плечам. Одета Иделька была в балахон цвета «Аделаида»11, перехваченный широким поясом и такого же цвета боа из перьев, обвивавшее её шею.
– Романенко, Василь Васильич. Сыскная полиция, – коротко представился Василь Васильич.
Иделька смерила его бесстрастным взглядом и сказала безразлично, точно вовсе не удивившись такому визиту:
– Проходите.
Василь Васильич прошёл в небольшую комнату, выдержанную, как и наряд хозяйки, в красных тонах. Хозяйка указала ему на кресло, а сама присела на широкий подоконник и закурила.
– Вы по поводу Миши? – спросила она.
– Да… – Романенко немного растерялся, чувствуя, что беседа начинается совсем не так, как он предполагал.
– Я знала, что вы придёте. Вам Семирамида сказала, где меня искать? Что же, я вас слушаю.
– Во-первых, назовите мне ваше настоящее имя.
– Гельбух, Идель Лазаревна… Родилась в местечке под Могилёвом. Уехала в Москву с одним служившим там офицером… Потом попала в заведение Семирамиды… Достаточно?
– Вполне. Так, вот, уважаемая госпожа Гельбух, вы подозреваетесь в убийстве вашего любовника Михаила Лавровича.
– Что? – Иделька вскинула брови. – Вы это серьёзно?
– Вполне. Свидетели слышали, что вы угрожали ему, требуя денег…
– Деньги я получила сполна. Не скрою, я бы хотела получить и больше, но убивать для этого – за дуру вы принимаете меня? Я в Сибирь ехать никакого желания не имею. Я, может, теперь только и жить могу начать. Так, как я хочу! Так, как с детства, в грязи нашей мечтала! Я теперь богата, господин Романенко! Несколько лет поживу, как люди живут, а там и исдохну…
– Ваших слов мало, чтобы снять с вас подозрения. Но, если вы честно расскажите, как было дело…
– Да расскажу, расскажу! Было бы чего скрывать… Про историю со старичком, который из-за меня помер вам уж Семирамида рассказала, небось? Помер-то он помер, а мне недурной капиталец оставил. С тем, что я прежде накопила, весьма изрядная сумма получилась. Я всю жизнь мечтала хоть несколько лет прожить красивой, беззаботной и свободной жизнью. Ради этого всю жизнь в грязи да подлости пребывала. В мерзости! Одной мечтой держась: накоплю денег и заживу! Уж тогда не меня покупать будут, а я! Узнают меня… Все! Но даже для этого капитальца всё-таки не хватало немного. А тут подвернулся случай добрать. Я тогда ж зарок себе дала: последним это дело будет, а после буду только прожигать… Был у меня полюбовник, Гришка. Байдор12. Рассказал он мне с пьяных глаз, что есть у него один клиент, который очень любит юных девочек. Невинных. В борделях-то таких нет, известное дело. А Гришка за хорошие деньги находил таких в нищих семействах, которые уж с голодухи пухли… Совсем юных пташек находил своему работодавцу. Да и имя его выболтал. Лаврович, Михаил Осипович…
– Да ведь это уголовное дело, госпожа Гельбух!
– Разумеется. Скажете, должно мне было к вам идти? Да кто б мне у вас поверил! Гришка бы отпираться стал. А потом бы и прирезал меня…
– Где теперь Гришка?
– Помер.
– Как так?
– Как люди помирают? Перепился в прошлом годе да угорел. Туда и дорога… Будь он жив, я б на такое дело не отважилась: он бы зарезал. А тут руки у меня развязаны были. Свела я с Мишей знакомство да и огорошила его однажды тем, что всю его подноготную знаю. Наврала ещё, что и девочек нескольких знаю… Для полиции всего того мало, конечно, было бы, но достаточно было мне растрепать всё его друзьям да коллегам, чтоб жизнь ему сильно испортить. Он это понял и перепугался не на шутку! И потребовала я с него отступного за моё молчание. Долго он артачился! Да потом всё-таки подписал вексель на десять тысяч рублей. Не знаю, смогу ли получить их теперь… Да, впрочем, бумажка-то верная, вырву я эти деньги. Благо родни у него нет…
– Десять тысяч?! – поразился Романенко.
– А вы что ж думали? Репутация и дороже стоит!
– Покажите бумагу!
Иделька отперла бюро, достала большую шкатулку для бумаг и извлекла из неё вексель:
– Вот, пожалуйста. И, скажите, на кой чёрт мне этого кобеля убивать было? Я ж не враг себе, в самом деле… Вы бы лучше среди других его баб поискали!
– Вы на его сожительницу намекаете?
– Не только. У него и другая была.
– Юная барышня, появившаяся незадолго до убийства?
– А такая была? – усмехнулась Иделька. – Странно… Её я не видела. Вот, ведь подонок: везде успел!
– Вы хотите сказать, что у него была ещё одна женщина?
– Была такая. Он её, правда, прятал ото всех. Она всё под вуалькой была… Замужняя, должно быть… Правда, однажды я таки лицо её увидела. Ветер был сильный. У ней шляпка улетела, а он побежал за ней. Ничего особенного. Волосы русые. Коса длинная… А на щеке родинка большая…
– Вы, что же, следили за ним?
– Было дело. Нет, в первый раз я их случайно увидела… Шла к нему, а он с ней из квартиры выходил. Расцеловались, и она убежала.
– Убежала, а не уехала?
– Убежала. Она к нему через чёрный ход ходила, как и все почти… Я слышала только, как он сказал ей: «В четверг, в Чернышах…» Ну, я из любопытства аккурат в четверг там их и поджидать стала. И приехали голубки! Она под вуалькой. Миша швейцару на чай дал и с нею в номер поднялся. А через два часа вернулись. Тогда-то у ней ветром шляпку и сорвало… Так-то.
Василь Васильич с интересом слушал.
– Из вас бы хорошая агентесса вышла! – пошутил он.
– Нет уж, увольте. Я нынче свободой надышаться хочу. Или вы меня, быть может, арестовать намереваетесь?