Велики амбиции, да мала амуниция
Шрифт:
– И Господь с вами, дети! – Евдокия Васильевна утёрла слезу. – Погодите же!
На мгновение Луцкая отлучилась в свою комнату и вернулась оттуда, неся в руках большую фамильную икону. Ею она благословила жениха и невесту. Вошедшая Нина Марковна поставила на стол поднос с тремя бокалами шампанского и неслышно вышла. Анатоль и Зиночка поднялись с колен и обнялись.
– Хоть и пост на дворе, но да такое дело нельзя никак не отметить… Да простит нам Господь это веселье в час неподобающий! – произнесла Евдокия Васильевна, поднимая бокал. – За вас, мес афан13! Будьте счастливы!
Все
Нина Марковна заглянула в чулан, занимаемый Сергеем, и увидела, что он укладывает свои нехитрые пожитки в узел.
– Ты что это удумал, родимый? – спросила старуха, тронув его за плечо.
– Ухожу я от вас, Нина Марковна. Спаси Христос и вас, и Евдокию Васильевну, и Зину за всё добро, которое сделали вы для меня, за хлеб-соль, за ласку… Но жить так дольше я не в силах!
– Да куда же ты пойдёшь, чадо неразумное?! Ведь ты ж хворый! Пропадёшь же!
– Может, и пропаду… Так оно и лучше так… Лишний я на этом свете. Вся моя жизнь мне, точно надо мною же в насмешку, дана! – ответил Никитенко.
Нина Марковна встала в дверях и сказала твёрдо:
– Никуда я тебя не пущу, яхонтовый мой… Ты хоть меня, старуху, пожалей… Я к тебе, как к сыну родному привязалась, а ты себя извести надумал? Не смей! Слышишь меня?
– Да не могу же я их обоих вместе видеть! Ведь мне же это нож острый в сердце!
– Я думаю, что после свадьбы хлыщ этот к себе нашу Зиночку перевезёт… А мы втроём останемся. Чем плохо? Не горячись, родимый… Сгоряча-то ничего путного не делается, а только глупость.
Никитенко отложил свой узел, сел на свою худую постель, опустил голову, так что волосы закрывали бледное лицо его, и сказал:
– Хорошо, Нина Марковна, я не уйду… Пока есть силы, буду терпеть… А сейчас оставьте меня, пожалуйста… Тяжко мне…
– Вот и правильно, яхонтовый мой, вот и правильно… Всякое решение холодной головы требует, а твоя-то головушка днесь зело горяча! – старуха поцеловала Сергея в голову и вышла.
Никитенко некоторое время сидел в темноте, стиснув голову руками. Дверь скрипнула, кто-то остановился на пороге его комнаты.
– Нина Марковна, вы? – спросил Сергей, не поднимая глаз.
– Это я… – послышался в ответ голос Зиночки.
Сергей вздрогнул и резко поднял голову:
– Зинаида Прокофьевна, вы? Здесь? Помилуйте, для чего вы теперь здесь? Ведь ваш… жених…
– Он уехал только что… А я к вам пришла, – Зиночка присела рядом с Никитенко. – Я не мешаю вам?
– Нет! Разве вы можете мешать?
– Я его проводила и вдруг почувствовала, что очень вас хочу видеть, слышать… Поделиться с вами… Ах, это, наверно, нехорошо с моей стороны… Несправедливо… Я, вот, счастлива сегодня. И, счастливая, к вам пришла… Но ведь вы не будете счастью моему завидовать? Правда?
– Да нет же! Как я могу! Я очень рад за вас, Зинаида Прокофьевна… И счастья этого вы заслужили… – ответил Никитенко.
– Спасибо вам, миленький… Вы всё-таки очень добры… И я сейчас пришла к вам, как к брату… Ведь вы мне, как брат. Самый дорогой, самый любимый и нежный… И всё-всё понимающий! Я и ему сказала, что вы мне – брат… Теперь я стану его женой, мы будем жить на другой квартире… Но ведь вы же будете навещать меня, правда?
– Непременно, если это доставит радость вам…
– И я буду приезжать! К маме, к няне и к вам! У меня на свете лишь четыре дорогих человека: вы трое и он. И я вас всех люблю…
– Я тоже люблю вас, Зинаида Прокофьевна, – проронил Сергей.
– Я знаю… Ах, как же я счастлива теперь! Мне даже не верится… Даже страшно! Разве так бывает? Разве можно такой счастливой быть? Как бы я желала, Сергей Никитич, чтобы и вы были столь же счастливы! Чтобы эта ваша возлюбленная полюбила вас так же сильно, как я люблю Анатоля… Вы ведь этого так заслуживаете! О, это будет, будет когда-нибудь! Я же не смогу быть счастливой совершенно, зная, что несчастлив кто-то из моих близких… Вы – несчастливы… Вот, и теперь… Я счастлива, но чувствую себя виноватой, точно дурное что-то сделала, точно быть счастливой – это грех… Разве же заслужила я такого счастья? Почему вы опять молчите?
– Вы заслужили счастья, Зинаида Прокофьевна! Вы удивительная девушка! Я не знаю никого, кто мог бы сравниться с вами!
– А как же ваша прекрасная дама?
– Это другое дело…
– Спасибо вам, Сергей Никитич, за всё! Вы всегда будете для меня родным и дорогим человеком! – Зиночка поднялась и направилась к двери.
Никитенко поклонился ей:
– Будьте счастливы, Зинаида Прокофьевна! А я же всегда готов служить вам!
***
Снег весело хрустел под сапогами, и Пётр Андреевич радостно вдыхал морозный воздух. Городок Александров был весьма мал. По обеим сторонам главной улицы тянулись небольшие деревянные дома, вроде деревенских, окружённые садами. Рдели кисти рябин, ещё не склёванные птицами, валил из труб дымок. В стороне стояла церковь, рядом с которой простирался старый погост. В конце улица раздваивалась. Правая дорожка уходила вдаль, где маячила фигура ещё одной церквушки. А где-то, совсем уже далеко, белой крепостью царила знаменитая Слобода, облюбованная Иоанном Грозным, а после (во времена Императрицы Анны Иоанновны) – Елизаветой Петровной.
Приметив вывеску трактира, Вигель снял шапку и вошёл в него. Заведение в этот час было почти пусто. Лишь в углу тянул с блюдца чай дородный поп, а у окна скучал рябоватый мужичок, по виду, пьяница. Буфетчик привычно протирал и без того чистые рюмки. Увидев вошедшего, он оживился:
– День добрый, ваше благородие! Осмелюсь спросить, откуда путь держите? Потому как вижу, что вы не из местных… Местных я всех знаю…
– Титулярный советник Вигель, – отозвался Пётр Андреевич, снимая шубу, и присаживаясь к столу. – Прибыл из Москвы.
– Из Москвы?.. – протянул пьянчуга. – Чудны дела твои, Господи!
– Прикажите подать обед? – осведомился трактирщик. – Могу предложить уху, расстегаи…
– Подавайте, – кивнул Вигель. – Я, признаться, изрядно замёрз и проголодался за время пути.
– Какая же нужда привела вас к нам, господин Вигель? – пробасил поп, не переставая тянуть чай.
– Дела службы, батюшка.
– Стало быть, служить изволите? По какой линии, если можно узнать?
– Отчего же нельзя? Я являюсь помощником следователя и теперь приехал в связи с одним делом, нити которого тянутся в ваш город.