Велики амбиции, да мала амуниция
Шрифт:
Девочки побежали вперёд, а Пётр Андреевич старался идти медленнее, чтобы хотя бы несколькими минутами дольше быть рядом с Ольгой.
– Я так давно вас не видел, – сказал он ей. – Почти целый месяц… Я прежде и подумать не мог, что смогу вас не видеть так долго!
– Вот, видите, смогли…
– Не говорите, Ольга Романовна! Вы не знаете, чего мне стоила разлука с вами! Жить в одном доме, слышать шаги ваши по лестнице, видеть вас из окна – и не видеться при этом – ведь это же мука подлинная!
– Ах,
– Точнее было бы: зачем мы мучаем друг друга. Скажите, по крайней мере, здоровы ли вы, милая Ольга Романовна?
– Здорова… И сёстры тоже…
– Рад это слышать.
– А бабушка совсем сдала… Почти не встаёт…
Они подошли к стоящим в ожидании розвальням, куда Вигель положил свою ношу. Девочки заняли свои места. Пётр Андреевич подал Ольге руку и долго не отпускал её даже, когда она уже села в сани.
Внезапно с базара послышались крики:
– Караул!!! Грабят!!!
Ольга вздрогнула:
– Господи, что ещё такое?
В тот же миг откуда-то, словно из-под земли вылетели сани, запряжённые двумя быстрыми конями. Они, как вихрь пронеслись мимо, вздымая клубы снега и едва не сметая на своём пути прохожих, с криком отскакивающих в разные стороны. Следом пронеслись полицейские.
– Не догонят, – покачал головой извозчик, поглаживая бороду. – У тех вона какие коняги! А у господ полицейских кабысдохи сплошь…
С базара продолжали доноситься крики. Вигель поцеловал руку Ольги:
– Ольга Романовна, вам лучше отсюда уехать!
– А как же вы?
– А я должен остаться! Я могу оказаться здесь полезен.
– Пожалуйста, Пётр Андреевич, вы только берегите себя!
– И вы себя берегите, Ольга Романовна!
Сани тронулись. Вигель проводил их взглядом и почти бегом вернулся на базар, где лицом к лицу столкнулся с Романенко.
– Ба! Вигель! – воскликнул он удивлённо. – Вы-то здесь какими судьбами?
– Совершенно случайно, Василь Васильич.
– А-а-а… – протянул Романенко. – К празднику светлому готовитесь? А кое-кому что праздник, что не праздник – всё едино!
– Что здесь произошло?
– Купчика одного пощипали… – Василь Васильич закурил.
Подбежавший городовой доложил с виноватым видом:
– Упустили проклятых! У них кони заправские, а у нас…
– Уйди с глаз, – махнул на него рукой Романенко и, мрачно поглядев на Вигеля, вздохнул: – Опять упустили… Нет, это проклятие какое-то, честное слово!
– Неужели Рахманов?
– Он, сердечный! Собственною персоной! Волчара…
Вигель вздрогнул. Ему вдруг вспомнился человек в волчьей шубе с похожей на волчий же оскал улыбкой.
– Василь Васильич, а как выглядит Рахманов?
– «Ликом черен и прекрасен»! – пошутил Романенко. – На цыгана похож. Черняв, кучеряв… Чёрт настоящий.
– Так это был он! – вскрикнул Пётр Андреевич.
– Где был он?
– Да здесь же! Стоял прямо подле меня полчаса назад! Шуба на нём волчья была! И женщина была с ним…
– Что за женщина?
– Очень красивая. Рыжая…
– Рыжая?.. Значит, в самом деле, он… Рахманов. И он стоял рядом с вами?
– Да. Они говорили о чём-то, смеялись…
– Эх, Вигель, Вигель! Горой вас раздуй! – Романенко хватил себя рукой по лбу. – Ну, это же надо! С вами рядом стоял преступник, за которым охотится вся московская полиция, а вы ни сном, ни духом!
– Да ведь я же не знал, что это он! – воскликнул Вигель.
– Да я ж не в осуждение, – вздохнул Василь Васильич. – Понятно, что не знали и знать не могли… Да просто обидно, чёрт возьми!
– Не то слово!
Романенко достал из кармана мандарин:
– Хотите, Вигель?
Пётр Андреевич отрицательно мотнул головой.
– Ну, как хотите, – Василь Васильич проворно ошкурил фрукт и засунул целиком в рот.
– Как же это всё-таки всё глупо вышло! – сокрушённо сказал Пётр Андреевич.
– Да полно вам, – Романенко похлопал его по плечу. – Не огорчайтесь. Вашей вины тут нет. Да и к лучшему, что вы в лицо его не знали…
– Это почему же?
– Молоды вы ещё да горячи. Чего доброго, сами бы его задерживать бросились. Ведь бросились бы?
– Вероятно…
– Вот-вот! А у него в одном кармане нож, в другом – пистолет. С меня уж пристава Афанасьева хватит, чтобы ещё на вашем отпевании стоять… Так что всё к лучшему.
– Но всё-таки обидно…
– А уж мне как обидно! Я его, сволочь такую, ловлю, ловлю, а он, как угорь, из рук уходит, – Романенко принялся ошкуривать второй мандарин. – Сладкие какие мандарины в этом году… Эх, Пётр Андреич, вот, махнуть бы в те дальние страны, где целый год теплынь и фрукты диковинные. Вы как насчёт этого?
– Мне и здесь неплохо, Василь Васильич. Ведь, право, это скучно: целый год теплынь. Как же снег наш, сани, горки?
– Вы куда теперь путь держите, милейший Пётр Андреевич? Домой?
– Пожалуй.
– Что ж, не смею задерживать. Мне ещё тут повозиться придётся.
– Может, я могу помочь?
– Не стоит. Не барское это дело, а всякий, как любит говаривать ваш патрон, должен своим делом заниматься. Посему до встречи и желаю здравствовать! – Романенко крепко пожал Вигелю руку.
– Всего доброго, Василь Васильич!
Простившись с Романенко, Пётр Андреевич, вернулся домой. Ему безумно хотелось теперь же подняться к Ольге, рассказать ей о произошедшем, но он не хотел встречаться с Анной Саввичной…