Великий магистр
Шрифт:
– Тогда не мешкайте, - согласилась Катрин, открывая дверцу сундука и выбрасывая, из него свои платья. Когда все трое уместились внутри, она захлопнула крышку и щелкнула замком. Потом повернулась к двери, в которую уже входили Бензуф с мальчиком, а за ним - вооруженный мечом Пильгрим и двое мамлюков.
– Как вы посмели явиться к избраннице султана Юсуфа с оружием в руках?
– гневно спросила она, нахмурив брови. Пораженный ее красотой, Пильгрим замер. Желая поначалу ответить ей резко, чтобы показать, кто здесь хозяин, он передумал и сменил тон.
– Простите, - ответил Пильгрим, откровенно и вызывающе любуясь ее лицом, - но мы ищем опасных преступников... А нашли - драгоценный алмаз. Как жаль, что мы не встречались раньше!
– взгляд Пильгрима скользнул по разбросанным на полу платьям и задержался на огромном сундуке.
– И теперь я даже рад, что поиски привели меня сюда. Почему вы избегаете светского общества, сударыня? Своей красотой вы бы только украсили наши скучные приемы у султана Насира. И доставили бы лично мне огромное удовольствие лицезреть вас!
– Пильгрим коснулся замка на сундуке.
– А где ключик?
– спросил он вдруг.
– Подите вон!
– потребовала графиня, краснея от негодования.
Пильгрим грубо захохотал.
– Я имею в виду - ключик от вашего сердца, - выдавил он из себя сквозь смех.
– Ваши тряпки меня не интересуют. Так когда вы явитесь во дворец султана?
– Я пожалуюсь на вас моему господину Юсуфу ибн-Ташфину!
Пильгрим притянул к себе за руку сына графини и потрепал его по головке.
– Славный мальчуган!
– произнес он со скрытой угрозой.
– Жаль, если с ним что-нибудь случится... Берегите его, сударыня.
Пнув ногой сундук, Пильгрим резко повернулся и пошел к двери, сделав знак мамлюкам следовать за ним.
– Я не прощаюсь, - многозначительно добавил он, посмотрев на Катрин и зловеще улыбнувшись.
– И учтите: оказывая содействие преступникам, вы становитесь врагом султана Насира и с вами можно будет поступать так, как мне заблагорассудится... Но меня-то вам нечего бояться!
– и вновь рассмеявшись, он покинул комнату. Выйдя за ворота, Пильгрим обратился к мамлюкам:
– Поставьте караулы у всех выходов: они где-то здесь, я чую. И не выпускайте никуда эту женщину, если она вздумает покинуть дворец. Она мне нужна.
В голове Пильгрима уже созрел план в отношении Катрин де Монморанси. Загоревшись страстью к белокурой красавице, Пильгрим решил во что бы то ни стало овладеть этим лакомым кусочком, не упустить ее из рук. Сладострастно улыбаясь, он задумал дождаться ночи, а там... там, под покровом темноты, пробраться во флигель и насладиться ею, а затем увезти в свой загородный дом на окраине Каира. Что делать с Катрин дальше - Пильгрим пока не предполагал. Если она будет продолжать сопротивляться, то - мало ли неопознанных трупов находят на дорогах Египта? И никому до них нет никакого дела...
– Вылезайте, - сказала графиня, отпирая сундук.
– Негодяй ушел... До чего же омерзительный тип!
– Он еле избежал виселицы в Ульме, - произнес Гораджич. Думаю, вы теперь также в опасности.
– Бензуф, мы завтра же покинем Каир!
– сказала Катрин, обратившись к евнуху.
– Соберите в дорогу все необходимые вещи и испросите разрешение на проезд у султана Насира.
– Куда вы намерены направиться?
– спросил Агуциор.
– В Иерусалим. Если это удастся.
– Торговля между Египтом и Палестиной не прекращается, - сказал Гораджич.
– Было бы прекрасно, если бы в список сопровождающих вас были внесены еще три слуги, - намекнул он.
– Вы поняли, Бензуф?
– произнесла графиня.
– Вы слишком милосердны, - проворчал старый евнух.
– Трое мужчин возле вас - вряд ли это понравится султану Юсуфу...
– Мы можем переодеться женщинами, - придумал Гораджич, подмигнув Агуциору.
– И ваш ревнивый султан может спать спокойно.
– Ну, хорошо, - согласился Бензуф, качая головой.
– Чувствую, что меня повесят за ноги на воротах Алжира.
– А теперь - рассказывайте, - нетерпеливо потребовала графиня, посмотрев на рыцарей.
– Где вы познакомились с Гуго де Пейном? Когда-то давно, я была... дружна с этим человеком...
2
Графиня де Монморанси слушала Милана Гораджича, затаив дыхание. Все, связанное с Гуго де Пейном, пробудило в ее душе далекие воспоминания, кольнуло ее сердце той непреходящей болью, которая всегда сопутствует первой любви, счастливой ли она была или несчастной. И хоть прошли годы, жизнь ее изменилась, и сама она была не прежней беззаботной девушкой - невестой сероглазого юноши, а матерью одного из наследников магрибского трона, но чувства ее не угасли, не обратились в пепел, разнесенный над Тирренским морем, а продолжали слабо гореть, неподвластные ни времени, ни расстоянию. Она не могла поверить, что Гуго де Пейн, которого Катрин представляла себе таким же, как в дни своей юности, находится не так уж и далеко от Каира - в Иерусалиме, куда она должна была вскоре направиться. Ощущение близкой встречи наполнило ее грудь тревогой и ожиданием. Как встретит ее рыцарь, что скажет, какие слова найдут они друг для друга?..
Гораджич, видя, что графиня не слушает его, поглощенная своими думами, умолк. Его привлекла ее красота, присущая зрелой женщине, печальный взгляд голубых глаз, кольца светлых волос и какая-то особая таинственность, окружавшая ее, европейку, ставшую наложницей могущественного султана Северной Африки. Сербский князь, повидавший в своих странствиях немало женщин, относился ко всем к ним, в основном, как к лишней обузе в дороге, вроде прихваченного по ошибке столового серебра, тогда как можно обойтись простой деревянной ложкой, которую легко в случае ненадобности и выбросить или одолжить товарищу. Но тут - он словно бы впервые столкнулся с непонятной ему силой, тревожно и ласково коснувшейся его закаленного во многих испытаниях сердца.
– Вы, верно, хотите услышать и мою историю?
– очнувшись, произнесла она и рассказала все, утаив лишь имя своего жениха.
– Думаете ли вы окончательно вернуться на родину?
– волнуясь, спросил Гораджич, непроизвольно сжимая ее руку, сочувствуя ее страданиям и втайне мечтая о том, чтобы ни Юсуф ибн-Ташфин, ни далекий жених больше не отягощали ее память.
– Я еще не решила, - ответила графиня.
– Однако, уже темнеет и вам надо позаботиться о ночлеге.
– Мы, как солдаты, привыкли спать на сырой земле, - сказал Гораджич. Но если вы позволите нам укрыться в той беседке, где встретили вас, то лучшей перины и не придумать!