Великий магистр

Стампас Октавиан

–  Располагайте ею полностью, - отозвалась Катрин.
– По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы в эту ночь вы были где-то неподалеку. Со смертью посла дворец почти опустел, а этот человек, Пильгрим... он вызывает у меня страх.

–  Мы придем к вам на помощь по первому зову, - горячо сказал Агуциор. В это время вернувшийся Бензуф сообщил, что разрешение на выезд получено, и к утру можно собирать вещи и отправляться. Ядовито улыбнувшись, он швырнул Агуциору целый ворох женской одежды, купленной им по дороге на рынок.

–  Облачайтесь, - потребовал он.
– Нечего вам разгуливать по саду в мужских штанах!

–  Это разумно, - со смехом поддержала

его Катрин.
– Думаю, сегодня вы переодеваетесь не в первый раз, - забрав с собой сына, она удалилась в задние комнаты, а спустя некоторое время из флигеля в ночной полумрак выскользнули три женские фигуры под чадрой; две - с крутыми плечами, а одна - миниатюрная, семенящая позади них.

Через два часа, когда по восточному мягкая, с молочно-шоколадным отливом луна осветила спящий Каир, с его вытянувшимися к небу минаретами, дворцами и арками, под стук колотушек сторожей к калитке в стене, окружавшей дом магрибского посла, прокрались пять темных фигур; их лошади с повозкой ждали на соседней улице. Пильгрим сильно рисковал, намереваясь похитить одну из наложниц Юсуфа ибн-Ташфина - в политическом смысле это грозило серьезными осложнениями в отношениях двух могущественных султанов. В худшем случае, его голова могла оказаться на столе Юсуфа ибн-Ташфина, присланная в знак примирения. Но внезапная страсть к графине помрачила его разум. Кроме того, он надеялся, что ему удастся спрятать концы своего злодеяния в воду. Отобрав особо верных ему воинов, Пильгрим решился на столь отчаянный шаг. Отпустив дежуривших у калитки караульных мамлюков, он достал длинный нож и через решетку отодвинул запор. Путь к флигелю был свободен. Взяв с собой одного из наемников, Пильгрим поспешил к своей цели.

Во флигеле было несколько комнат, но во всех них было темно, а окна закрыты крепкими решетками. Дверь также не поддавалась. Пока мамлюк возился с ее запором, Пильгрим обдумывал, как на следующий день он будет докладывать султану Насиру о похищении графини и какие титанические усилия он прилагает к ее поискам. Улыбка блуждала по его лицу, а рука сжимала длинный кинжал. Наконец, дверь поддалась, и стала со скрипом открываться.

–  Не шуми ты так!
– толкнул в спину мамлюка Пильгрим.
– Иди первым.

Но лишь только наемник переступил порог, как прячущийся в темной прихожей евнух, со словами: "Получи же, негодяй!", пронзил его острым ножом. Тело мамлюка навалилось на Пильгрима, но он толкнул его вперед, на старика, и Бензуф, вместе с убитым им наемником, упали на пол. Подскочивший Пильгрим тотчас же оказался рядом и воткнул кинжал в горло евнуха, пригвоздив его к деревянному полу.

–  Вот так!
– проговорил Пильгрим, с трудом вытягивая кинжал обратно: голова Бензуфа при этом стукнулась об пол. Пильгрим замер, прислушиваясь к тишине вокруг; глаза его постепенно стали привыкать к темноте. Потом он шагнул в коридор, прошел одну комнату, покосившись на огромный сундук, другую, и вступил в покои графини.

Разбуженная неясным шумом и подозрениями, Катрин в белой ночной рубашке сидела на постели, прижимая головку сына к своей груди. Увидев Пильгрима, вошедшего в комнату с кинжалом в руке, она вскрикнула.

–  Спокойно!
– прошептал бросившийся к ней Пильгрим. Он выхватил из ее рук мальчика и прижал острие кинжала к его горлу.
– Если вы закричите - то жизнь вашего сына в ту же минуту оборвется! Можете мне поверить, что я не бросаю слов на ветер!

Смертельно побледневшая Катрин широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на кончик кинжала, коснувшийся бьющейся

артерии.

–  Одевайтесь!
– приказал Пильгрим, зажимая плачущему мальчику рот.
– Вы поедете со мной.

–  Куда?
– пересохшими губами прошептала графиня.

–  Не задавайте лишних вопросов. Я гарантирую жизнь и вам, и вашему сыну. Поторопитесь, время не ждет!

Послушная его воле, Катрин набросила на плечи плащ, обулась в легкие туфли, незаметно спрятав в складках маленький нож - подарок султана Юсуфа.

–  Я готова, - произнесла она.

–  Идите вперед, - потребовал Пильгрим, любуясь ее станом. Сейчас, смертельно напуганная, она еще больше возбуждала его страсть. Выйдя в коридор и наткнувшись на мертвого, преданного старика-евнуха, Катрин вновь вскрикнула. Ненависть к убийце Пильгриму обожгла ее.

–  Ничего, ничего, - проворчал сзади лже-рыцарь.
– Он сам напоролся на кинжал. Не надо быть таким заботливым охранником. Спал бы себе тихо и ничего не случилось.

–  Вас покарает небо!
– обернулась к нему Катрин.

–  Оно меня столько раз карало, - рассмеялся Пильгрим, - что я становился с каждым разом все здоровее и здоровее. Не оглядывайтесь!

Пройдя через сад, они вышли из калитки и направились к ждущим неподалеку лошадям. Катрин и ее сына усадили в повозку и приказали лечь на дно, накрывшись покрывалом. Пильгрим и трое мамлюков вскочили на лошадей и неторопливо поехали на северо-запад, где на окраине Каира находился его дом и где все было готово к брачной ночи. Но на полпути к нему Пильгрим остановил коня, словно вспомнив о чем-то.

–  Джаба!
– попросил он одного из наемников-мамлюков.
– Вернись назад и вытащи из флигеля труп Сандро. Нехорошо, если утром его обнаружат слуги посла - его могут опознать. Брось его в канаву.

–  Слушаюсь, господин!
– произнес мамлюк и понесся обратно.

Между тем, всхлипывания мальчика, когда Пильгрим тащил его через сад, разбудили Джана, всегда спавшего словно чуткая лесная рысь. Он открыл щелочки глаз и прислушался. Затем осторожно встал и прокрался к флигелю. Заглянув в распахнутую дверь, он увидел два, освещенные луной, трупа. Цокнув языком, китаец повернулся и поспешил к беседке, где тотчас же разбудил обоих рыцарей. Путаясь в длинных юбках, князь Гораджич и Агуциор побежали к месту трагедии, сжимая в руках кинжалы. Случилось самое худшее, чего опасался Милан Гораджич: графиня Катрин де Монморанси и ее маленький сын исчезли.

–  Это работа Пильгрима!
– в отчаянье проговорил князь, вонзив кинжал в подушку и пуская по комнате перья.
– Мне следовало это предвидеть!

–  Мы не можем оставить ее в беде, - произнес Агуциор.
– Если бы знать, куда увез ее. этот негодяй?

Джан остановил его, приложив палец к губам и показывая другой рукой в окно; его чуткий слух уловил шаги по дорожке.

–  Кажется, к нам гости, - прошептал Агуциор, выскальзывая в коридор. За ним последовал Гораджич, прихватив скомканное покрывало и свертывая его в жгут.

Лишь только мамлюк Джаба ухватил за ноги своего мертвого товарища, как на горле его стянулся узел, и он влетел в комнату, распластавшись на полу. Усевшись на него верхом, Гораджич еще крепче стянул концы покрывала. Затем ослабил захват и дал мамлюку немного подышать воздухом и прийти в себя.

–  Где Пильгрим?
– проговорил он, наклоняя свое лицо к Джабе.

–  Настоящий мамлюк никогда не будет предателем, - делая судорожные глотки, выдавил из себя Джаба. Гораджич снова затянул узел: на сей раз надолго.