Великий магистр
Шрифт:
"...натиск мамлюков был столь силен, что, казалось, ряды рыцарей должны неминуемо опрокинуться, а ворвавшиеся в лагерь египтяне истребят все живое... Но сила Святого Креста оказалась крепче кривых мусульманских сабель. Отчаянную храбрость и мужество показали тут рыцари, неутомимые в жажде боя - сам граф Танкред, барон Бломберг, Зегенгейм, де Пейн и Сент-Омер, многие другие, чьи имена после были на устах у всех благочестивых христиан... Но даже их смелость не смогла бы остановить вражеский прорыв, если бы не Божье знамение, посланное с небес! В самый разгар сражения серебристое облако возникло средь ясного неба, заслоняя собой солнце. Оно кружилось над битвой, словно всматриваясь в несчастных, гибнущих на земле. А потом медленно стало опускаться на поле брани... Тысячи людей застыли на месте, побросав или опустив вниз оружие... Страх обуял
В одном был не прав Фуше Шартрский, описывая чудесное явление, решившее исход битвы и остановившее египтян. Роже де Мондидье не исчез навсегда, а появился в лагере графа Танкреда спустя три дня, преодолев пешком несколько десятков километров по Аравийской пустыне. Вид его был странен, а речь бессвязной, и он совершенно не помнил что с ним произошло, и как он оказался так далеко от места сражения? Некоторые высказывали мнение, что поднявшийся вслед за облаком вихрь увлек рыцаря за собой и перебросил на такое расстояние - подобные случаи наблюдались в здешних местах; но Роже упрямо рассказывал о каких-то невысоких и пучеглазых существах, похожих на человекообразных лягушек, которые держали его в плену, осматривали и пускали из руки кровь. Зная склонность Роже к выдумкам, ему мало кто верил, лишь посмеиваясь над его словами. Но Роже де Мондидье продолжал твердить о своих "головастиках", пока все вокруг не стали откровенно хохотать. Тогда Роже обиделся, угрюмо замолчал и с тех пор больше никогда не касался непонятной приключившейся с ним истории. Странно было другое: своим единственным глазом он теперь стал видеть словно бы вдвое лучше, как будто к нему вернулось зрение из того, вытекшего когда-то ока, но сконцентрировавшееся в одном месте. Более того, подобно кошке, он теперь мог различать предметы и в кромешной темноте, а порою видеть кое-какие очертания и сквозь закрытое веко.
3
Новые ожесточенные бои между египтянами и рыцарями разгорелись к середине зимы 1114 года. Непрекращающиеся кровопролитные сражения следовали одни за другим; казалось, что уже вся земля а районе Син-аль-Набра стонет от боли, пытаясь выдержать людские страдания - трещины стали покрывать все пространство возле горы Синай. Пешие и конные схватки продолжались, а конца и края этой брани еще не было видно. Ежедневно смерть выкашивала по несколько сотен лучших воинов, гибло и мирное население, истощенное непосильными поборами, оскудевшее под тяжестью обоих войск.
В один из дней отряд Гуго де Пейна, возвращаясь из длинного рейда по египетским тылам, попал в засаду. Переправляясь через мелкую, но разлившуюся широко речку, они были атакованы с трех сторон выскочившими из кустов сельджуками, которые встретили их на берегу. Заняв оборонительные порядки, тамплиеры (среди которых находился и барон Бломберг) приняли бой втрое превосходящего противника, пытаясь прорваться к лагерю графа Танкреда. Сражение разгорелось нешуточное: почти сразу же рыцари де Пейна оказались в плотном кольце; лишь сзади находилась река, куда и старались их сбросить сельджуки Умара Рахмона, почувствовавшего, что на этот раз добыча не ускользнет из его рук. Получил удар пикой в грудь и свалился с коня граф Норфолк. Спешившийся оруженосец Гондемар пытался прикрыть его своим телом, но, получив ранение в голову, упал рядом со своим господином. Роже де Мондидье загнали на мелководье, и он яростно отбивался от пятерых всадников. Его конь с разрезанным брюхом стал валиться набок, а одноглазый циклоп очутился по пояс в холодной воде. Подняв над головой щит, он еле уворачивался от обрушившихся на него ударов. И если бы не бросившийся ему на помощь де Пейн, странствующему рыцарю
Как всегда хладнокровно сражался князь Гораджич, краем глаза наблюдая за юрким, безоружным Джаном, который сновал между сельджуками, ускользая от ударов, словно забавляясь с котятами. Неожиданно ситуация еще более ухудшилась...
Показавшийся вдалеке многочисленный отряд мамлюков, увидев разгоревшийся бой, поспешил на подмогу своим союзникам. Но это не совсем понравилось Умару Рахмону, думавшему справиться с ненавистными тамплиерами собственными силами, - теперь же придется делиться победой с наемниками султана Насира! Но и сами тамплиеры не думали сдаваться. Несмотря на увеличившихся врагов, они продолжали бой, утроив свои силы.
– Бросайте оружие!
– потребовал Рахмон, гарцуя на белоснежном коне. Вы обречены!
В это время выскочивший из под его лошади Роже прыгнул на Рахмона и, схватив его за горло, стащил на землю. Отбросив сельджука в сторону, он запрыгнул на его коня.
– Мне нравится твоя лошадка!
– весело выкрикнул он, снова возвращаясь в гущу сражения, пытаясь теперь уже пробиться к окруженному Гуго де Пейну. Мамлюки, оттеснив сельджуков и бесцеремонно растолкав их, вцепились в мессира мертвой хваткой, точно повиснувшие собаки на льве. Он один отбивался от десятка наемников; лицо его было рассечено, правое бедро обагрено кровью, а кольчуга пробита в нескольких местах. Чувствуя, что силы уже покидают его, а перед глазами начинает расстилаться красный туман, Гуго издал мощный крик, который отшатнул врагов:
– Бизоль!
– звал он своего друга.
– Бизоль! Ко мне!
Острие меча едва не пронзило ему горло, он чудом успел отбить удар, но сзади кто-то из мамлюков всадил свой клинок ему под лопатку, и только железная броня защитила сердце. Бизоль услышал призывный клич своего друга и стряхнул с себя вцепившихся мамлюков. Ступая по их телам, великан ринулся на помощь Гуго де Пейну. Он ворвался в самую гущу боя, раскидывая наемников в стороны.
– Сейчас я подойду, держись!
– кричал он, сметая всех на своем пути.
– Да убейте же их!
– слышался вслед голос Рахмона.
– Прикончите их всех, как собак!
– взывал он, бегая по берегу, метаясь между сражающимися, не в силах понять, почему эти проклятые рыцари еще до сих пор живы?
Два меча одновременно с разных сторон вонзились в бока Гуго де Пейна, он словно повис на них, выронив из рук оружие. Но третий удар - который должен быть последним и смертельным, - отбил уже Бизоль, развалив держащего меч мамлюка надвое. Подоспевший Роже заслонил Гуго де Пейна, отразив натиск остальных противников. Но сам мессир уже упал на спину, а глаза его, равнодушно устремленные в небо, начали темнеть, и все меньше оставалось в них прохладного серого света, который уходил в тихую вечность вместе с жизненной силой.
– Они убили его!
– взревел Бизоль, наклонившись над другом. Его крик услышали все рыцари и оруженосцы, которые еще продолжали драться. И страшный вопль Бизоля разнесся над песками и водами, над поросшей кустарником землей, устремился в синее небо, пытаясь прорваться к слуху Всевышнего, словно еще возможно было отменить решение Судьбы.
Даже мамлюки, пораженные животным горем, прозвучавшим в этом крике, отступили назад, опустив мечи. Казалось, время остановилось и развело в разные стороны сражающихся. Бизоль упал на колени и приподнял голову Гуго де Пейна. Глаза его уже заволакивала серая пелена, а дыхания не ощущалось. Не помня себя от горя, позабыв, что в двух шагах от него за спиной стоят вооруженные враги, Бизоль бросил меч и обеими руками держал любимую голову, пытаясь вдохнуть в него свои силы, свою жизнь.
– Не умирай!
– шептал он, не стесняясь своих слез, градом катящихся по щекам, падающих на лицо де Пейна.
– Мы еще будем жить... будем... не умирай...
Повторяя, как заклинание одно это слово, он уже не слышал звуков возобновившегося сражения, не видел мелькавших вокруг мечей, не понимал, почему вдруг отступают мамлюки, и кто несется к ним через поле со своей дружиной, и откуда перед ним выросла фигура князя Василька, безмолвно склонившего голову над телом Гуго де Пейна...