Великий магистр
Шрифт:
– Я отправил на смерть короля, - сумрачно промолвил граф Шампанский, и, повернувшись, пошел к замку. Он знал, что три человека, прячущиеся сейчас за деревьями кипарисовой рощи, будут беспощадны к христианскому монарху. А также к любому, кто попытается его защитить. Эти люди принадлежали к ордену ассасинов - тайной организации шиитской секты исмаилитов. "Племя убийц" так называли этих людей на Востоке и в Европе. Созданный около тридцати лет назад персидскими феодалами, Орден должен был направить свое острие прежде всего против династии сельджуков. В 1092 году ассасины убили султана Мелик-шаха и его везиря Низам-аль-Мулька. Потом последовали другие, столь же беспощадные, решительные и кровавые акты против государей и высших политических сановников Востока и Запада. Исполнителями были фидаины "жертвующие своей жизнью для достижения высокой цели", непосвященные, находящиеся на низшей ступени ордена ассасинов. Гнездо ассасинов находилось в крепости Аламут, в горах Эльбруса, севернее города Казвин, а другие крепости разбросаны в труднодоступных горных районах Сирии, Ирана, Ливии. Во главе Ордена стоял великий магистр - "Старец Горы" - Дан Хасан ибн ас-Саббах, чье имя наводило ужас не только на сельджуков, но и на рыцарей, пришедших с Годфруа Буйонским в Палестину. Казалось, что Старец Горы способен достать любого человека, в любой точке земного шара. Именно к нему в Орлиное гнездо крепость Аламут полгода назад был отправлен с секретным поручением алхимик Симон Руши, вернувшийся затем в Труа вместе с тремя, закутанными в черные плащи фидаинами. Они должны были совершить акт возмездия и вознестись на небо...
Когда маршал с двумя воинами въезжал в кипарисовую рощу, король со своим спутником только приближались к лазурной, изгибающейся кошачьей спинкой реке.
– Чудесная погода, не так ли?
– произнес Людовик.
– Я люблю эти утренние часы. Ночь давит меня, как утюг прачки.
– В любом времени суток можно найти приятное и разумное, - не согласился де Пейн.
– Мне милее ночной полет звезд.
– Каждому свое, - король подстегнул лошадь. Гуго де Пейн неотступно следовал за ним, поглядывая по сторонам. Слабое чувство тревоги, зародившееся в нем в начале поездки, стало усиливаться, словно кто-то, оберегавший его, дал короткий сигнал: внимание! Гуго как бы подключил к своему предельно отлаженному механизму дополнительные ресурсы, несколько раз напряг и расслабил мышцы, готовый к любой неожиданности. Еще ни разу инстинкт опасности не изменял ему, он физически ощущал притаившуюся где-то угрозу.
Ни он, ни король не могли видеть, что позади них в это время произошла маленькая неприятность. Выехавший из замка второй маршал с воинами застрял между двумя холмами перед опрокинувшейся не ко времени телегой с овощами. Она загородила весь узкий проезд, и крестьянин-погонщик тщетно хлестал лошадь, пытаясь сдвинуть телегу, чтобы освободить путь сеньору. Маршал же стал хлестать плеткой погонщика, ругая его почем свет, однако, телега от этого не сдвинулась ни на дюйм. Наконец, спешившиеся воины, поскальзываясь на капустных листьях, стали примеряться к телеге.
Первый маршал выбирался из кипарисовой рощи, когда король с де Пейном вступали под ее сень. Неожиданно, позади маршала и его воинов раздался страшный треск, и два дерева рухнули крест-накрест на дорогу, выставив во все стороны острые сучья. Теперь, чтобы вернуться обратно, надо было огибать рощу. Первый маршал зло выругался и задумался: как быть? Он решил остаться и поджидать короля здесь. Спешившись, он уселся на поваленное дерево и стал прислушиваться к доносящемуся издалека стуку копыт. Ловушка захлопнулась.
А король с де Пейном, бок о бок скакали по узкой дорожке, сдавленной с обеих сторон стволами деревьев, уворачиваясь от хлестких ветвей. Беспечность похохатывающего короля мешала де Пейну сосредоточиться. И все же, где-то на середине пути он разглядел сверкнувшую впереди в лучах солнца золотистую нить, смертоносно натянутую между двумя деревьями. Вырвавшись вперед и выхватив из-за пояса кривой нож, он с маху перерубил проволоку и тотчас же осадил коня, подняв его на дыбы. То же самое сделал и Людовик, услышав печальный стон лопнувшей струны, которая могла бы в одно мгновение перерезать горло.
– Что это?
– крикнул король.
– Засада, ваше величество, - ответил де Пейн, оглядываясь.
– Проклятье!
– воскликнул Людовик, выхватывая кинжал. И в это время три черные тени, мелькнув между деревьев, выскочили на дорожку, нанеся быстрые, точные удары по сухожилиям лошадей. Рухнувшие кони чуть не придавили всадников: король, упав, откатился к деревьям, а Гуго де Пейн встал между ним и ассасинами, выставив вперед кривой нож. Фидаины были вооружены длинными кинжалами, причем лезвие находилось и спереди и сзади рукоятки. Они стали полукругом обходить рыцаря. Глаза у всех троих фидаинов были совершенно безумны: они горели каким-то адским пламенем, вырывавшимся со дна бездны. Это были глаза убийц, которых могла остановить только смерть. Гуго услышал, как сзади поднимается, тяжело дыша, король.
– Бегите в лес, - вполголоса сказал ему де Пейн.
– Я попробую задержать их.
В то же мгновение, быстро нагнувшись, он схватил горсть песка и бросил его в лицо ближнего к нему ассасина, а сам метнулся к другому, полоснув того кривым ножом по открытой шее. Но и раненный фидаин ударил его кинжалом в плечо, пробив мягкую плоть насквозь. Третий фидаин, оказавшийся за спиной де Пейна, готовился вонзить свой кинжал под правую лопатку рыцаря, когда сам получил удар в бок от короля. За секунду вся площадь и люди окрасились кровью: она брызнула из перерезанной артерии ассасина, лилась из плеча де Пейна и раны задетого Людовиком врага.
– Ко мне маршалы Франции!
– громовым голосом закричал король, отступая перед бросившимся на него раненным фидаином, который споткнулся о подставленную ногу де Пейна и распростерся ниц. Едва успев обернуться, Гуго свободной рукой перехватил кисть с кинжалом первого ассасина, протеревшего наконец-то глаза. Свой кривой серпообразный нож он вонзил ему в живот, вытащив его обратно с разворотом. А лежащий возле него второй ассасин, из горла которого хлестала кровь, приподнявшись, воткнул свой кинжал в бедро де Пейна.
– Да что ж ты никак не подохнешь!
– выкрикнул де Пейн, оттолкнув повисшего на нем противника со вспоротым животом. Он нагнулся к умирающему и добил его ударом в сердце.
– Берегитесь!
– услышал он крик короля и еле успел уклониться влево; но все равно кинжал третьего, поднявшегося ассасина задел его со спины подмышкой. Гуго де Пейн, не оборачиваясь, наугад ударил своим кривым ножом и почувствовал, что попал во что-то мягкое. Развернувшись, Гуго увидел, что фидаин держится за грудь, а лицо его мертвеет. И вновь боль пронзила его ногу, на этот раз голень. Казалось мертвый уже ассасин, снова приподнялся и ударил его кинжалом. Гуго де Пейн еще раз вонзил ему в сердце нож и отступил назад, держа в поле зрения всех трех фидаинов, один из которых, со вспоротым животом, раскачиваясь, поднялся на ноги, другой стоял на коленях, держась за грудь, а третий лежал, раскинув руки и ноги.
– Это не люди - их невозможно убить!
– крикнул де Пейн. Из всех трех ран у него текла кровь, но он пока не чувствовал ни боли, ни слабости. Вставший ассасин двинулся на него, зажав в руке кинжал. Его кишки и внутренности, вывалившись, волочились по земле, и он, наступив на них, упал прямо к ногам де Пейна. Некоторое время спустя, стоявший на коленях ассасин, издал хрип и медленно завалился на бок.
– Кажется, они мертвы, - произнес король, сделав несколько шагов вперед.
– Не приближайтесь к ним!
– предупредил де Пейн.
– Они имеют привычку оживать!