Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
– Боюсь, ты разбудишь отца, милый. Ты пой почаще - но днем! Голос у тебя чудесный.
– Спокойной ночи, старушка!
– Я подумала, может... может, тебе захочется побыть со мной и немножко поговорить?
– Нет, не сегодня. Иди спать. Пока, старушка!
Он весело чмокнул ее, одним прыжком заскочил к себе в комнату и захлопнул дверь, вскоре стало слышно, как он шумно раздевается, напевая всё тот же мотивчик.
Мать с улыбкой опустилась на колени в коридоре и помолилась за него; сказав "аминь", она коснулась губами бронзовой дверной ручки и молча пошла в свою спальню.
Позавтракав
– Спасибо за ночную серенаду, Джордж!
– сказала она.
– Твой бедный папенька как раз пожаловался, что уснул впервые за две ночи, но после твоих знаков внимания не смог сомкнуть глаз.
– Совершенно верно, - мрачно подтвердил мистер Минафер.
– Но я же не знал, сэр, - Джордж поспешил заверить отца.
– Мне ужасно жаль. Просто тетя Фанни так дулась на меня, когда я уходил вчера вечером, что мне подумалось, что неплохо бы ее повеселить.
– Я дулась?
– язвительно заметила Фанни.
– Это из-за помолвки, что ли?
– Да. Неужели не так? Мне показалось, что чья-то там помолвка расстроила тебя. Не ты ли сама говорила, что мистер Юджин Морган собрался жениться на семнадцатилетней красотке?
Ему удалось задеть Фанни, но она крепилась.
– Люси спросил?
– сказала она с презрительным смешком, который ей не слишком удался.
– Спросил, что там у них с Фредом Кинни...
– Да. Всё оказалось неправдой. Но вот другая сплетня...
– Тут он в упор посмотрел на тетушку, заметив ее смятение: - Что это с твоим лицом, тетя Фанни? Ты не разволновалась?
– Разволновалась!
– высокомерно повторила Фанни, но голосу недоставало твердости.
– Разволновалась!
– Да ладно вам!
– вмешался мистер Минафер.
– Давайте поедим спокойно!
– Я б с удовольствием, - сказал Джордж.
– Не хочу, чтобы бедная тетя Фанни расстраивалась из-за слуха, который я только что выдумал. Она всегда так тревожится - по некоторым поводам, - что выходит из себя.
– Он обратился к матери: - А что с дедом?
– Разве ты не виделся с ним утром?
– спросила Изабель.
– Да. Он обрадовался мне и всё такое, но, кажется, был не в своей тарелке. У него опять проблемы с сердцем?
– Вроде нет. Нет.
– Он сам не свой. Я попытался поговорить с ним о хозяйстве, ведь это позор, правда, позор, как всё запущено. А он и слушать не захотел и расстроился. Из-за чего он так нервничает?
Изабель стала серьезной, однако ее муж мрачно предположил:
– Думаю, что Майор нервничает из-за Сидни и Амелии.
– А что с ними?
– спросил Джордж.
– Мама тебе расскажет, если захочет, - сказал Минафер.
– Это не моя семья, поэтому я воздержусь.
– Мы все из-за этого чувствуем себя неловко, - сказала Изабель.
– Видишь ли, дядя Сидни хотел начать дипломатическую карьеру и подумал, что брат Джордж, раз он в Конгрессе, ему поможет. Джордж и правда получил для него место в Южной Америке, но Сидни хотел ехать послом в Европу и разозлился, посчитав, что бедняга Джордж предложил ему место похуже, потому что не захотел для него пальцем
– По-моему, это справедливо, - сказал Джордж.
– Конечно, если он собирался включить их в завещание.
– Это понятно, Джорджи. Отец давно рассказал нам, что в завещании: треть им, треть брату Джорджу и треть нам.
Сын быстро просчитал всё в уме. Дядя Джордж холостяк и жениться вроде не собирается, у Сидни с Амелией детей нет. Единственный внук Майора, кажется, унаследует всё имущество, и неважно, отдаст Майор треть Сидни сейчас или нет. Джорджу даже удалось на мгновение представить, как он, в трауре, приезжает принимать права на старинную флорентийскую виллу: вот он бредет по обсаженной кипарисами аллее, видит вдали резные каменные колонны, а слуги в черных ливреях приветствуют нового сеньора.
– Ну, это дело деда. Как он захочет, так и будет. Не понимаю, почему он так задумался.
– Кажется, всё это сильно смущает и печалит его, - сказала Изабель.
– По-моему, не надо его торопить. Джордж говорит, если отдать треть, дела сильно пострадают, а Сидни с Амелией ведут себя по-свински.
– Она засмеялась и продолжила: - Конечно, я не буду этого утверждать, потому что и сама понимаю в делах не больше, чем поросенок с фермы! Но я в любом случае на стороне Джорджа, так было с детства, и Сидни с Амелией, боюсь, обижены на меня из-за этого. С Джорджем они вообще не разговаривают. Бедный отец! В его-то годы видеть такие ссоры.
Джордж задумался. Если Сидни и Амелия ведут себя по-свински, значит, всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Дядя Сидни и тетя Амелия могут прожить чертовски долго, подумалось ему, к тому же не все люди оставляют свое состояние родне. Наверно, сначала умрет Сидни, оставив имущество вдове, а там, во Флоренции, ее окрутит кудрявый итальянский авантюрист, а она по дурости выскочит за него замуж - или даже кого-нибудь усыновит!
Он всё глубже и глубже погружался в размышления, позабыв о намерении дразнить тетю Фанни, а час спустя прогулялся до деда, желая получить объяснения, потому что считал себя лицом правомерно заинтересованным.
Однако его планам не было суждено воплотиться. Зайдя в большой особняк с бокового крыльца, он узнал, что Майор наверху со своими сыновьями, Джорджем и Сидни, и совещание в самом разгаре.
– Можно постоять тута, прям на лесенке, - сообщил ему Старый Сэм, дряхлый негр, - и отсюды слыхать, что туды лезть не надоть. Мистер Сидни и мистер Жордж орут так, что и глухой услышит! Грызня тама, милок, воистину грызня!
– Хорошо, - кратко ответил Джордж.
– Иди к себе и помалкивай. Понял?