Великолепные Эмберсоны
Шрифт:
– Угу, угу, - промычал Сэм и поплелся прочь.
– Тута и без Сэма все болтают! Угу!
Джордж подошел к основанию огромной лестницы. Ему были слышны злые голоса, принадлежавшие дядьям, и печальный тихий голос деда, успокаивающего их. Стало ясно, что лучше туда не ходить, и Джордж решил подождать до конца разговора. Сделал он это не из робости и не из чуткой деликатности. Просто почувствовал, что если ворвется к деду прямо сейчас, посреди ссоры, то кто-нибудь из джентльменов может, забывшись, сорваться и на него, а Джорджу вовсе не хотелось терять достоинство, подвергаясь
– Ждать от Изабель? От Изабель!
– громко и пронзительно воскликнула она.
– Вот только не надо мне рассказывать про Изабель Минафер, милый мой старина Фрэнк Бронсон! Я знаю ее получше вас.
Джордж услышал голос мистера Бронсона - он тут же узнал его, потому что мистер Бронсон был лучшим другом и главным поверенным деда. Они с Майором были ровесниками, перешагнувшими порог семидесятилетия, а во время войны три года служили в одном полку. И вот Амелия язвительно обращается к этому человеку "милый мой старина Фрэнк Бронсон", хотя в семье Эмберсонов (без малейшей усмешки) почти и не называли его иначе. Это был бодрый, сухощавый, очень высокий старик, до сих пор ходивший с прямой спиной.
– Вряд ли вы так близко знаете Изабель, - сухо ответил он.
– А злитесь на нее потому, что она поддерживает Джорджа, а не вас с мужем.
– Фи!
– в сердцах бросила тетя Амелия.
– Вы прекрасно понимаете, что тут у нас творится, Фрэнк Бронсон!
– Даже не представляю, о чем вы.
– Вот как! Вам ли не знать, что Изабель на стороне Джорджа только потому, что тот дружит с Юджином Морганом?
– По-моему, это чистые домыслы, - отрезал Бронсон.
– Я надеюсь, что чистые, а не грязные.
Амелия заголосила:
– Я считала вас культурным человеком, и не говорите, что вы слепы! Вот уже два года Изабель притворяется, что сводит Фанни Минафер с Юджином, а на самом деле дурочка Фанни только предлог для ее собственных встреч с ним! Изабель понимает, что в этих обстоятельствах Фанни вполне себе достойное прикрытие, к тому же ей хочется подольститься к братцу Джорджу, ведь она считает, что люди станут болтать меньше, если увидят, что и брату это дело по душе. Сплетни! Сохранить лицо! Она только и думает о том, что скажут люди! Она...
Амелия замолкла и в ужасе уставилась на дверь: на пороге застыл племянник.
Замерев, она несколько секунд смотрела на его побледневшее лицо, но очнулась, отвела взгляд и пожала плечами.
– Не думала, что ты услышишь это, Джордж, - тихо сказала женщина.
– Но раз уж...
– Да, раз уж я услышал.
– Ладно!
– Она опять пожала плечами.
– Теперь, пожалуй, всё равно.
Он подошел к ней.
– Ты... ты...
– просипел он.
– По-моему... по-моему, ты... ты такая сплетница!
Амелия попытался показать, что его слова ее не касаются, равнодушно рассмеявшись, но смех получился отрывистым и натужным. Она обмахивалась веером и смотрела
– Конечно, если хочешь подлить масла в огонь, хоть у нас и без этого проблем достаточно, Джордж, можешь идти и доложить, что ты тут наподслушивал...
Старик Бронсон в сердцах поднялся с кресла.
– Твоя тетя говорила глупости, потому что расстроилась из-за дел, Джордж, - сказал он.
– Не понимает, что говорит, да и сама она, как и все вокруг, не верит в эту ерунду - никто в это не верит!
Джордж сглотнул, и вдруг его глаза повлажнели.
– Никто... никто и не должен верить!
– сказал он, вышел из комнаты и покинул дом. Он тяжело ступал по каменной лестнице парадного входа, но, спустившись, вдруг остановился, моргая от ослепительного солнечного света.
Перед воротами его дома, за широким газоном особняка деда, Изабель садилась в коляску, в которой уже были тетя Фанни и Люси Морган. Картинка казалась вырезанной из журнала мод: три нарядных леди под кружевными зонтиками; очертания экипажа изящны, как скрипка; пара гнедых в блистающей серебром сбруе; серьезный черный кучер, которого Изабель, будучи одной из Эмберсонов, не постеснялась даже в этом городке обрядить в черную ливрею, высокие сапоги, белые бриджи и треуголку с кокардой. Коляска со перезвоном тронулась, и, заметив Джорджа на лужайке Майора, Люси помахала ему рукой, а Изабель послала воздушный поцелуй.
Но Джордж вздрогнул и притворился, что не заметил их, делая вид, что что-то ищет в траве, и не поднимал головы, пока коляску не перестало быть слышно. Через десять минут из особняка выскочил рассерженный Джордж Эмберсон и отмахнулся от бледного племянника, кинувшегося к нему:
– Некогда болтать, Джорджи.
– Нет, есть. Лучше поговорим!
– Ну, в чем дело?
Юный тезка утянул его подальше от дома.
– Хочу рассказать, что только что услышал от тети Амелии.
– Даже не начинай, - сказал Эмберсон.
– Я и так в последнее время наслушался от этой тети Амелии.
– Она говорит, что мама поддерживает тебя, потому что ты лучший друг Юджина Моргана.
– Черт побери, какое отношение это имеет к нашим отношениям с твоей мамой?
– Она говорит...
– Тут Джордж сглотнул.
– Она говорит...
– И замялся.
– Ты не заболел?
– спросил дядя со смешком.
– Но если это из-за слов Амелии, то неудивительно! Что еще она сказала?
Джордж, почувствовав подступающую тошноту, вновь сглотнул, но при поддержке дяди всё же сумел продолжить:
– Она говорит, что маме надо, чтобы ты поддерживал ее в отношениях с Юджином Морганом. Говорит, тетя Фанни всего лишь прикрытие для этого.
Эмберсон презрительно усмехнулся.
– Это чудо, до какой дряни может додуматься разозленная женщина! Надеюсь, ты и сам понял, что это ее собственные глупые выдумки?
– Понял.
– Так в чем же дело?
– Она говорит...
– Джордж опять умолк.
– Говорит... намекает, что люди уже... уже сплетничают про это.
– Что за чушь!
– воскликнул дядя. Джордж измученно посмотрел на него: