Великосветское убийство
Шрифт:
— А что там дальше, — Рика заглянула в раскрытый дневник, — может, мы ещё не дочитали до самого интересного?
— Тут говориться о том, что Артания поддержала проект постройки Моста Века, — ответил Вил, — и описывается торжественное подписание бумаг с последующим банкетом. Однако ж барона Фаня там не было. Так, любопытно, читайте прямо отсюда.
Я вертел головой, чтобы не пропустить появление четы Фань. Моя дорогая Суён подобно яркой звезде освещала моё существование, превращая одним своим присутствием самый скучный вечер в праздник души, — писал Сюро своим на удивление разборчивым и чётким почерком, — банкет шёл своим чередом, но барон с супругой всё не приходили. Мне хорошо была известна пунктуальность делийцев, почитающаяся в их стране за особую добродетель.
— Как? — вскинул тот густые, рано поседевшие брови, — вы не знаете? Такое несчастье! Минувшей ночью господин Фань скончался. Говорят, — он приглушил голос и подался ко мне, обдавая удушливым ароматом амбры, — смерть его постигла прямо в объятиях молоденькой супруги, — он тут же согнал с лица глумливое выражение и долженствующей скорбью продолжал, — сердце. Да, да, господин Сюро, его подвело слабое, бедное, больное сердце. Помнится, пару лет назад сердечный недуг едва не свёл барона в могилу. Но подобные приступы имеют тенденцию повторяться, — он покачал головой на особый делийский манер. Такое покачивание выражало одновременно и сожаление, и удивление, — видимо, минувшей ночью так и случилось. Хотя, умереть в объятиях прелестной женщины — не столь уж плохо. Завидую барону, он до старости оставался мужчиной!
Меня сказанное поразило в самое сердце: несколько дней назад я сам предложил схему убийства, которое любая полиция посчитает несчастным случаем. И это практически точка в точку произошло с бароном. Что это? Случайность или же Суён помогла своему мужу покинуть сей бренный мир, воспользовавшись моей идеей убийства? Голова от всего этого шла кругом.
— Вот оно! — воскликнула Рика, — Фань Суён укокошила супруга, воспользовавшись любезно предоставленной информацией. Интересно, она специально предложила тот спор, чтобы вызнать способ поскорее овдоветь, или же удачный случай подсказал ей путь?
— Не знаю, — ответил Вил, — да и сам Сюро вряд ли мог однозначно ответить на ваш вопрос. Однако ж совпадение, отнюдь, не случайно. Здесь бедный господин Сюро описывает свои терзания, бросавшие его от надежды на случайность в пучину отчаяния от осознания, что любимая женщина сотворила такое.
Следующая закладка с жирным восклицательным знаком подводила к кульминации событий.
Она была совершенно спокойна и отстранённо-холодна всю церемонию, — писал Сюро, — её белоснежные одежды лишь подчёркивали необычайную красоту. Гроб усопшего стоял на возвышении, а портрет барона, на нём он выглядел ещё полным сил импозантным мужчиной, окружали букеты из белых лилий. От благовоний начинало ощутимо мутить. Я поправил траурную, белую же, повязку на руке и заставил себя приблизиться, дабы выразить соболезнование. Вся наша миссия получила приглашения на тончайшей рисовой бумаге. Белоснежный цвет бумаги указывал, что господин Фань ещё не перешагнул свой восьмидесятилетний рубеж. В этом случае бумага была бы розовая. Вот уж не думал, что все теоретические культурные сведения о Делящей небо, коими во множестве была заполнена моя голова, окажутся полезными. Мне пришлось консультировать соотечественников, как именно подобает вести себя на похоронах, и напомнить, что категорически запрещено надевать хотя бы что-то красного цвета. В Делящей небо красный — цвет жизни. Белый — смерти.
Суён взглянула на меня абсолютно сухими глазами и достоинством приняла пустые, соответствующие случаю слова соболезнований. Я же вглядывался в дорогие черты и пытался увидеть хоть что-то, что убедило бы меня в её невиновности.
Суён чопорно поклонилась и шепнула одно слово: «Жди».
Я бросил взгляд на усопшего, его лицо было безмятежно-спокойно, а на груди блестела нитка крупного жемчуга, что должна была освещать ему путь в загробном мире. «Ты сам умер, решив внезапно исполнить супружеский долг, или же сок розовых колокольчиков наперстянки помог тебе расстаться с жизнью»? — бормотал я про себя, прощаясь с бароном Фанем. В гробу лежали его
Она пришла, как всегда, в половине первого. Бросилась мне на шею, принялась исступлённо целовать лоб, щёки, нос, её руки зарылись в мои волосы. Я ответил на поцелуи и отстранился.
— Су, — сказал я, собираясь с мыслями.
— Что, любимый? — она вынула из сумочки бутылку своего любимого ежевичного вина, — в чём дело? Ты такой озабоченный. Проблемы на службе?
Я покачал головой. Любые проблемы на службе показались бы мне ничтожными по сравнению с теми мыслями, что не давали мне покоя весь сегодняшний день.
— Ты убила своего мужа? — спросил я.
Она выронила бутылку из рук, и раздался звон разбитого стекла, и тёмное, практически чернильно-фиолетовое вино разлилось по полу.
— Да, — растерянно ответила Суён, — я помогла свершиться тому, что должно было произойти раньше или позже. Вэй был стар и болен. Он отошёл в мир иной на вершине блаженства, что в этом плохого? Зато теперь ничто не стоит между нами, — она порывисто обняла меня.
— То есть, — я провёл рукой по шелку чёрных волос, — ты просто занялась с ним любовью, а его старое сердце не выдержало наслаждения и разлетелось на куски?
— Можно и так сказать, — мурлыкнула она мне на ухо, — а можно сказать, что одна неглупая молодая дама напоила своего благоверного улучшенным любовным напитком. Да, да, дорогой, не удивляйся. Вэй давно потерял способность любить меня. Иногда он принимал какую-то настойку, купленную в горном монастыре, куда он ездил каждый год на поправку здоровья душевного и физического, — она хихикнула, — настойка превращала его в мужчину на час или на два. И вот вчера чудодейственный эликсир обрёл ещё один компонент, тот самый, из наперстянки. Оказалось, что вытяжка используется также для прерывания беременности. У меня она была, а остальное оказалось проще простого. Я была счастлива, ибо занималась с ним любовью в последний раз. И я постаралась на славу: каждое моё движение, каждый томный вздох я посвятила ТЕБЕ, — она прижалась ко мне ещё теснее, — я буквально превзошла себя, вспомнив все ухищрения, которым меня научила одна знакомая жрица любви. За нас, за нашу любовь, — пело моё сердце, когда Вэй стонал от наслаждения, перешедшего в агонию. И никому, представь себе, никому не пришло в голову, что смерть моего супруга продумана и подстроена. Спасибо тебе, любимый. Ты даровал мне свободу.
Внезапно меня охватило отвращение. Я не мог спокойно смотреть в эти лучащаяся счастьем глаза. В это мгновение Суён напомнила мне жестокого ребёнка, который отрезал голову лягушке и с восторгом демонстрирует окружающим дёргающееся тельце. Она не только не сожалела о содеянном, она почитала убийство за праведный поступок, совершённый ради любви, ради меня! Боги, за что мне такое!
Я отстранил её от себя, налил коньяку, выпил залпом и закурил. Мне было необходимо собраться с мыслями: что делать дальше.
— Любимый, — Суён удивилась, но, как мне кажется, не поняла моей реакции, — теперь мы сможем пожениться. Конечно, — она огляделась по сторонам, подхватила полотенце и принялась вытирать пролитое на пол вино, предварительно аккуратно собрав осколки, — придётся для приличия выдержать положенный срок траура. Но ведь в Артании всем будет плевать, как скоро мы сочетаемся браком? Так ведь? — она сдула с лица упавшую прядь волос.
Я не знал, что сказать. Одно я знал совершенно точно: в моей душе навсегда умерла любовь. Я просто был не в состоянии продолжать любить женщину, хладнокровно убившую собственного старого мужа. Пускай даже, ради меня. Боги! Ведь это ради меня, и способом, который я же сам и придумал!