"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
«У нас гости, ни за что не поверишь — кто. И лодку уже починили».
Генри открыл один глаз и чуть улыбнулся: «Это хорошо. Нога уже меньше болит. А что за гости?»
— Мой кузен Николас, капитан Кроу, — женщина нежно размотала тряпки и осмотрела культю.
«Заживает отлично, — она поцеловала мужа, — а боли, я читала, при ампутации неизбежны.
Надо потерпеть, потом будет лучше. Я отложила тебе хороший кусок дерева на протез и костыль, а ремни сделаем из оленьей кожи».
— Полежи со мной, — попросил Генри, потянув ее за руку. «Ночью ты рядом, а днем я скучаю».
— Я тоже, — Мэри устроилась рядом с ним, и, положив голову на плечо мужу, сказала: «Если все так и будет идти, то к сентябрю ты у меня встанешь, капитан Гудзон».
Он поцеловал стройную шею, — от Мэри пахло солью и травами, и вдруг приподнялся на локте: «А что, маленький Ник с кораблем?»
— Один, — вздохнула жена, прижав его ладонь к щеке. «У него был жар, он бредил, шептал, что они оставили «Независимость» во льдах, и шли пешком. Он потерял весь экипаж. Вы потом поговорите, как он оправится, хорошо? Только…, - Мэри замялась.
— Что такое? — озабоченно спросил он.
— Не пугайся его лица, — Мэри помолчала. «К нему надо привыкнуть. Дети до сих пор — не могут, особенно Энни, она же его помнит таким, как он был раньше, а сейчас…, - женщина вздохнула, и, помолчав, добавила: «Давай, я тут приберусь, и мне надо идти, тюленями заниматься».
— Приноси мне одежду, как раскроите, — попросил Генри. «Я хоть и медленно шью, но, сама знаешь, — он улыбнулся в бороду, — теперь уже крепко».
— Я тебя в субботу помою, — Мэри, поднявшись, наклонилась над мужем и поцеловала его в губы. «Вообще, теперь все моются раз в неделю, в горячей воде, я приказала. Постригу тебя, и ты будешь совсем, красивый, — она ласково пожала его руку, и выскользнула из палатки.
Гудзон посмотрел ей вслед и, перевернувшись на бок, потянувшись за пером и чернильницей, открыл судовой журнал. На развороте переплета была нарисована карта.
— Это не океан, — сказал он тихо. «Я был дураком, конечно. Это залив — огромный, как море.
Даже вода у берегов почти пресная — он мелкий и в него впадает много рек. Значит, — он, сам не ожидая того, улыбнулся, — надо идти дальше, на запад. Он на мгновение закрыл глаза и услышал грубые голоса — совсем рядом.
— Это Тихий океан, — сказал Гудзон, стоя у румпеля, наблюдая за тем, как «Открытие» медленно прокладывает себе путь среди чистой, бирюзовой воды. В отдалении, на горизонте блистали, переливались вершины айсбергов. «Еще одна зимовка, и мы выйдем в теплые воды, я вам обещаю».
— Не будет больше никаких зимовок! — крикнули из толпы, что собралась на юте. «Мы поворачиваем на восток, в Англию. Мы хотим домой!»
Гудзон сжал руку на эфесе шпаги и нарочито спокойно ответил: «Каждый из вас подписал контракт на три года. Прошло чуть больше одного. Я здесь капитан, и я решаю, — куда пойдет «Открытие».
Матросы зашумели, и внезапно, — Генри даже не увидел лица стрелявшего, — пуля ударила ему в плечо. Он выпустил румпель, схватившись за рану и толпа хлынула на нос корабля.
— Папа! — раздался отчаянный голос сверху. «У него нет пистолета, — подумал Генри, поднимаясь, превозмогая боль. «Не надо, милый мой, мальчик мой, не надо».
Джон рванулся к нему, и капитан, заслонив сына своим телом, почувствовал резкую боль в колене. На доски палубы брызнула темная, свежая кровь. «А ведь тепло, — подумал Генри, чувствуя руки сына, что поддерживали его. «Теплая весна, вон, кровь даже не дымится на воздухе. Жалко терять такую хорошую погоду — мы бы могли продвинуться далеко на запад».
Чьи-то руки отбросили Джона, и Гудзон услышал треск кости — на его ногу опустился топор.
«Теперь ты никогда не сможешь ходить, — расхохотался один из матросов и тут же упал — пуля разнесла ему затылок.
— Мэри, — он увидел, теряя сознание, как жена, с пистолетом в руках, поднимается по трапу на ют. «Следующий, кто тронет капитана, получит пулю в лицо, — спокойно сказала женщина.
Легкий восточный ветер ерошил короткие, белокурые волосы. «Дайте мне пройти», — она навела пистолет на толпу, что сгрудилась вокруг румпеля.
— Мэри, не надо! — крикнул Джон, которого удерживали матросы. Гудзон увидел, как за спиной у жены стоит падчерица — со связанными за спиной руками. К виску Энни было прижато дуло пистолета.
Жена обернулась, — на мгновение, — и, раздув ноздри, сказала: «Отпустите девочку».
— Отпустим, — ухмыльнулся матрос. «Если вы сейчас сядете в шлюпку и не будете нам мешать».
— Это смерть, — Генри вспомнил пустынные, низкие, заболоченные берега. «Пусть бы уж лучше убили».
Мэри убрала пистолет и спокойно сказала: «Снаряжайте шлюпку и будьте вы прокляты. Тут есть кто-то, кто еще верен капитану? — повысив голос, спросила женщина.
Несколько человек выступило из толпы.
— Хорошо, — кивнула Мэри. «Пойдемте в трюмы, господа, — нам надо взять порох, оружие, и припасы».
— Ничего вы не возьмете! — крикнул от румпеля какой-то матрос.
Мэри достала пистолет, и, почти не целясь, выстрелила в него. Мужчина упал с разорванным пулей горлом.
— Снаряжайте шлюпку. Джон, перевяжи отцу ногу, — велела женщина и, не оборачиваясь, сбежала по трапу вниз.
Энни подсекла, лосося и тихо сказала: «Ты просто не видел капитана Кроу раньше, Джон. А я видела — в Джеймстауне. Он был очень красивый, а теперь…, - девочка поежилась.
Джон посмотрел на широкую, медленную реку, на берегу которой сидели рыбаки, и вдруг подумал: «Как тут красиво. Только одиноко очень, нас так мало. Мэри говорила, что рано или поздно обязательно должны появиться местные. Они, наверное, тут такие же, как в Гренландии, — он — почувствовал, что улыбается.
— Ты что? — подозрительно спросила Энни, насаживая на согнутый гвоздь кусочек тюленьего мяса.
— Вспомнил, как мы с тобой в Гренландии на собаках катались, — Джон рассмеялся.
— Когда мы полдороги упряжь распутывали, а полдороги — пытались понять, как их заставить повернуть. Вот бы нам сюда собак, все веселее было бы. А капитан Кроу, — он взял руку девочки и поднес ее к губам, — ну ничего страшного, можно привыкнуть. Я уже привык, — он обернулся и, посчитав лососей, весело сказал: «Они тут просто на гвоздь клюют, непуганые».