"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Ева чуть оскалила красивые, ровные зубы. Быстро поцеловав отца в щеку, она сбежала вниз по лестнице.
Дверь открылась. Пьетро поднял голову. Она стояла на пороге — высокая, с перекинутыми на грудь каштановыми косами.
— Пьетро, — ее голос задрожал, — Пьетро, прости меня, я не могла иначе…, Это же был грех, такой грех. Не уговаривай меня, пожалуйста, я нашла здесь приют…, - Ева всхлипнула. Отвернувшись, она пробормотала: "Господи, ну дай ты мне сил, я ведь так его люблю, так люблю".
Он и сам не понял, как оказался на коленях, как целовал ее ноги, — в темных, простых чулках, как она, изнеможенно, плача, шепнула: "Пьетро, милый мой…".
— Я тебя прошу, прошу, — он легко поднял Еву на руки, — только будь со мной, не уходи от меня. Я сделаю все, что ты скажешь, любовь моя.
Девушка вытянулась на тюфяке, подняв подол, раздвинув ноги, закрыв горящее от смущения лицо рукавом платья. "Папа… — прорыдала девушка, — папа тебе объяснит…, А потом мы поженимся, Пьетро, я люблю тебя!"
— Ева, — он опустил голову на ее плечо и провел губами по скрытой глухим воротником шее. "Ева, счастье мое".
Она притянула его к себе и застонала — слабо, неловко, жалобно. "Я рожу тебе сына, — шепнула девушка. Пьетро, чувствуя ее дыхание, — совсем рядом, обнимая ее, — заплакал. "Она — мое спасение, — понял мужчина. "Господи, я совсем, совсем не могу жить без нее".
Ева шла по узкой улице Еврейского квартала, вдыхая прохладный, вечерний воздух. Над золотым куполом мечети громоздились серые тучи. "Скоро дожди пойдут, — подумала она, заходя в ворота, оглядывая себя: "Вроде ничего не заметно".
На кухне уже горели свечи. Госпожа Сегал, высунув голову во двор, ворчливо спросила: "И где тебя носит?"
— Госпожа Судакова у своего отца убирала, попросила за маленьким присмотреть, — невинно открыв глаза, ответила Ева. "Простите, пожалуйста".
— Фартук надевай, — велела пожилая женщина. "Мы лапшу делаем, будешь тесто раскатывать".
— Папа ему даст витриол, — улыбнулась Ева, наклонившись над столом. "Он ее выследит, и все сделает, как надо. Так что она мне не помешает. Мне и Аврааму, — Ева заметила пристальный взгляд Джо, что стояла напротив нее, с ножом в руках.
— Госпожа Сегал, — громко спросила девушка, — можно, мы помоемся сегодня, завтра же Шабат? Я воду сама согрею.
Ева невольно прикоснулась испачканными в муке пальцами к своей шее. Она покраснела, и пробормотала: "У меня крови".
Джо все смотрела на нее — не отводя глаз, а потом стала резать лапшу.
В комнате было тихо, пахло свежестью, и Джо, приподнявшись на локте, послушала спокойное дыхание девушек: "Ева Горовиц. А ведь Ханеле, на корабле, засыпая, меня один раз Евой назвала. Я еще подумала — привиделось ей что-то. И там, в Париже, я помню, Марта и Теодор что-то обсуждали, а как я зашла в комнату — замолчали сразу. И тоже о Еве какой-то говорили"
Она села, поджав под себя ноги. Почесав во влажных волосах, взглянув на луну за окном, девушка потянулась за карандашом и бумагой. "Синяк, — Джо почувствовала, что краснеет. "У меня тоже — такие были. На "Молнии", как мы в Плимут плыли. Знаю я, откуда они появляются. Это как в море, — она вдруг застыла, — что мне капитан Фэрфакс говорил? Смотри на карту, но доверяй — своему чутью, иначе рыб кормить будешь. Вот я и доверяю".
Джо быстро написала несколько слов. Она свернулась в клубочек под тонким одеялом, натянув на ноги подол глухой, длинной холщовой рубашки. Когда в окне чуть забрезжил рассвет, Джо тихо поднялась. Пробежав босиком по двору, открыв засов, она быстро сунула записку в узкую щель между камнями, в стене дома, что стоял напротив.
Девушки медленно шли по улице. Дина, оглянувшись, шепнула Джо: "А если увидят?"
— А кто увидит? — безмятежно отозвалась та. "Госпожа Сегал к своей дочери отправилась, на обед, и Еву с собой взяла. Нам с тобой надо еду в синагогу отнести, вот мы и отнесем — Джо улыбнулась, — а уж кого мы по дороге встретим — неизвестно.
Дина густо покраснела: "Нескромно же…"
— Нескромно, — Джо распахнула ворота, — это когда ты с ним в одной комнате, и дверь закрыта. А на улице, — она пожала плечами, — люди ходят, что тут нескромного?
— Так ведь нет никого, — Дина оглядела пустынный квартал. "Шабат, обедают все, а потом спать лягут".
Джо зашла на кухню и взяла поднос, прикрытый холщовой салфеткой: "Это уже не наше дело. Нам велели для вечерней трапезы еду приготовить, мы и приготовили. Теперь надо, чтобы она в синагоге оказалась, так что, дорогая моя, бери второй поднос и пошли".
Аарон выглянул из-за угла и растерянно опустил руки: "Вот они, у калитки. Только что я ей скажу?"
— То, что ты мне уже второй день твердишь, — усмехнулся мужчина. Он быстро подошел к девушкам, и, поклонился: "Хорошей субботы, госпожа Дина. Вы тут подождите, к вам подойдут".
Он завернул вслед за Джо за угол дома, и, не успела она опомниться, — взял из ее рук поднос. "Вот так, — сказал Иосиф, наклоняясь, целуя ее в губы. "А теперь рассказывай, что у вас там случилось".
Джо, на мгновение, пошатнулась. "Господи, — вдруг подумала она, — два года ждать еще, и как я вытерплю".
— Я тебя люблю, — шепнул Иосиф ей на ухо. Она, поцеловав его в щеку, стала говорить.
— Ева Горовиц, — зло подумал мужчина. "Кто бы мог ожидать? И сюда приехала, еще хорошо, что Теодора сейчас в городе нет. Как Шабат закончится, все Исааку расскажу".
— Так вот, — серьезно закончила Джо, — она не та, за кого себя выдает, Иосиф. Ты поверь мне, у меня чутье хорошее. Меня капитан Фэрфакс всегда хвалил. Там, в Картахене, я ведь тоже монахиней притворялась, я знаю, как себя вести надо. А эта Ева — она молится, все делает, как положено, но я, же вижу — у нее глаза другие. Это та самая Ева, что в Париже за Ханеле смотрела? Кто она?
Иосиф провел губами по ее щеке: "Только это тайна. Впрочем, ты их хранить умеешь. Слушай"
Джо молчала, а потом встряхнула косами: "Никому не скажу. Ты поешь, — она вдруг, ласково улыбнулась, — там курица, фаршированная, я сама готовила. В синагоге пять десятков человек за столом сидит, еще не достанется вам. И сходи к раву Судакову, пожалуйста, он должен знать".