"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
В универсальных магазинах он купил подарки мальчикам, галстуки, отличные, шеффилдской стали бритвы, ароматические эссенции. В багаже лежал немецкий чертежный набор, для Саши. Старший сын любил живопись. Для Коли Федор очень удачно выторговал на аукционе рисунок Тернера.
Он сходил в Национальную Галерею. Федор прочел в Британской Энциклопедии о портрете бабушки. Женщина, больше похожая на античную статую, смотрела на него огромными, черными глазами. Он вспомнил серые воды Ладоги у Шлиссельбурга и голоса мальчиков: «Их закололи штыками, папа, связанных. А потом бросили в озеро».
Федор развернулся и вышел
Федор предпочитал заниматься покупками в Европе. Столичные магазины продавали вещи с большой наценкой. Он всегда выступал за патриотизм и предпочтение отечественных товаров. Однако заграничные ткани, в отличие от шерсти российских мануфактур, были отличного качества.
Его багаж отправили на корабль под российским флагом, что стоял в лондонском порту. Сундуки и саквояжи пометили печатью: «Собственность Российской империи. Дипломатическая почта, досмотру не подлежит». Лиловые штампы красовались и на крепко сколоченном, выстланном войлоком ящике, в передней неприметного особняка в Сент-Джонс-Вуде. Пана Вилкас получил этот адрес. В сарае, размещался экипаж без номеров, и пара резвых лошадей. Федор собирался доставить дочь в порт, и, через несколько часов оказаться в Северном море.
– Все будет хорошо, - он шел к музею. День выпал славный, яркий, сентябрь стоял теплый. Федор решил:
– Приедем домой, возьму несколько дней отпуска, и отвезу детей на дачу. С мальчишками на охоту сходим, с Любашей по грибы..., - ему, внезапно, захотелось соленых грибов. Федор хмыкнул:
– Где их здесь взять? Хотя резидент мне говорил, что в Уайтчепеле и квашеная капуста продается, и ржаной хлеб. Проклятые евреи, - разозлился Федор, - что им надо? Купцам разрешили жить вне черты оседлости, ремесленникам, не всем, конечно, тоже. Даже в университеты их принимаем. Конечно, по квоте, а как иначе? И по квоте они всю столицу заполонили. У Литовского замка, в их кварталах, только жаргон и слышно. И сюда добрались, украли наши бублики, наши огурцы, выдают их за свою еду..., Правильно сказано, жиды ничего своего создать не могут, только воруют. Здесь они даже в парламенте заседают. У нас такого никогда не случится, - уверенно сказал себе Федор, заходя в каменный, прохладный вестибюль.
Он знал, что бомба лежит под полом, в подвале особняка Кроу. Завтра, как сообщил ему пан Вилкас, они намеревались похитить Любашу и детей его светлости.
– Для отвода глаз, - читал Федор, - мы потребуем за них выкуп. Это собьет полицейских с верного пути. Товар вы сможете забрать в субботу, в указанном месте, и окончательно со мной рассчитаться.
Федора немного беспокоило, что его обязательство о работе лежало в архивах обреченного на смерть родственника. Он махнул рукой:
– После его гибели вряд ли кто-то бумагами заинтересуется. У них беспорядок будет. Да и не пошлет никто документ в Россию. А если пошлют, его величество этому не поверит. Свалю все на радикалов. Скажу, что они хотят меня опорочить…
Он
В соседнем зале Юджиния улыбнулась:
– Люси ушла смотреть на морские коллекции, и Николаса взяла. Он от Моше не отходит, все же старший брат.
Маленький Ник пообещал Моше приехать на Святую Землю. Когда они шли к музею, мальчик держал юношу за руку. Моше, наклонившись, поцеловал каштановый затылок:
– Когда немного подрастешь. Мы с Марией тебя в древний город Петру свозим, увидишь кочевников, Красное море, Суэцкий канал...
– Его мой папа строил, - гордо сказал Ник, - мне мама рассказывала. Мама, - он обернулся, -отправимся на Святую Землю?
– Обязательно, милый, - кивнула Мирьям, - а сначала в Бельгию и Амстердам.
Петр с ними в музей не пошел. Он вчера побывал на Харли-стрит. Мирьям отпустила его только через два часа. Она томно потянулась, взяв Юджинию под руку:
– Я вас в кондитерской подожду, напротив. Я Ника несколько лет каждые выходные в музей водила, -женщина указала глазами на вывеску, Юджиния кивнула.
Ник побежал в залы, где были выставлены старинные глобусы. Жанна потянула мать в коллекцию ковров и тканей. В музее было пустынно, они пришли к самому открытию. Девочка ахала и восхищалась, а Юджиния думала:
– Хорошо, что все так сложилось. Жанна с родственниками познакомилась, с Николасом..., И дядя Аарон с нами едет, дети его любят.
– Пойдем дальше, милая, - сказала Юджиния дочери. Потянув дверь, она увидела высокого, рыжеволосого мужчину в костюме серого твида. Он рассматривал большой афганский ковер.
Дуврский экспресс отправлялся через четверть часа. Перрон станции Лондонский Мост заливал вечерний, золотой светом.
Дети устроились в вагоне, вместе с Марией и Моше. Марта, с дочкой, провожала родню. Женщина отвела каноника в сторону:
– Дядя Аарон, - ласково сказала она, - не волнуйтесь. Я передам письмо Полине.
Марта заметила, что священник покраснел и отвел глаза. Аарон погладил рыжеватую, в сильной проседи бороду:
– Вряд ли я сюда вернусь, - он обвел рукой заполненную людьми платформу, низкие, темно-зеленые вагоны экспресса, стеклянную, закопченную крышу вокзала, - на Святой Земле буду жизнь доживать. Но хочется..., - он не закончил. Марта кивнула: «Я все сделаю, непременно». Она взглянула на русые волосы Люси. Дочка стояла рядом с Петром, отдавая последние распоряжения. Люси вручила старшему брату список нужных ей книг, из Парижа. Марта, внимательно, посмотрела на лицо сына:
– Вчера уходил он, - вспомнила женщина, - днем, в библиотеку. Ему двадцать четыре, взрослый мужчина..., Может быть, за девушкой ухаживает. Хотя откуда бы ему знать девушек? Он в Лондоне давно не был.
В кабинете, за кофе, Марта сказала сыну о разговоре с его светлостью. Петя признался, что, на последнем курсе Гарварда, ему предлагали остаться в Америке и работать на военное ведомство. Юноша отказался.
– Правильно сделал, - Питер прохаживался по комнате.
Он остановился и полюбовался лицом миссис де ла Марк: «Однако, я признаю, что наука движется вперед во многом благодаря гонке вооружений, - Питер повернулся и увидел яростные глаза жены.