"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Вчера, закончив план операции, Волк дошел до Николаевского вокзала. Он купил по немецкому паспорту билет в вагон первого класса, на вечерний поезд в Москву, третьего марта. Зайдя в ресторан Палкина, на углу Владимирского проспекта, он заказал куриные котлеты с французской спаржей
– Пусть все провалится в тартарары, пусть их здесь вешают. Пусть Кассандра, мадемуазель Соловьева, и все остальные, катятся на все четыре стороны, - он придирчиво пробовал вина, и остановился на бордо пятилетней давности:
– Любовь станет моей женой, чего бы мне это ни стоило. Ничто другое меня не интересует, - если
– Смертники у нас есть, - он, с аппетитом ел:
– Малышка не беременна, жаль. На нее бомбу не навесишь. Она бы мне сказала, если бы ждала ребенка. Наверняка, мечтает, что я ее увезу в Швейцарию, и ей не придется венчаться с паном Круком, - Волк хохотнул, обсасывая нежную спаржу в голландском соусе. Он довольно откинулся на спинку бархатного кресла. Волк спокойно появлялся в городе вечерами. Касссандра и Техник докладывали о планах действительного тайного советника. Он не рисковал тем, что случайно встретит Федора Петровича на улице, или в ресторане. Впрочем, планы пана Крука вращались вокруг Кассандры.
Волк только знал, что Кассандру зовут мадемуазель Константинова, и она из Польши. Он прервал Перовскую, когда женщина начала рассказывать о народовольцах: «Товарищ Софья, чем меньше я буду знать об их настоящих именах, тем лучше».
– Товарищ Волк прав, - угрюмо заметил Желябов, - как показал урок предателя Гольденберга…,
– С ним будет покончено, - пообещал Волк, - я здесь, в том числе, и для этого.
Они с Кассандрой вернулись в столицу в июле, забрав Техника из Твери. К тому времени в газетах написали о взрыве на донбасских шахтах концерна Штолле. Погибло пять десятков рабочих, инженеры и штейгеры.
– Молодец товарищ Халтурин, - Волк обгрыз куриную ножку, - не зря он на Украину поехал.
Они сидели с корзиной для пикника на берегу Волги, Техник держал Кассандру за руку, изредка, когда Волк отворачивался, юноша подносил ее к губам. Саша узнал, что его отец тяжело ранен, но пожал плечами:
– Очень жаль, что он выжил. Такой же цепной пес самодержавия, как и мой брат. Надеюсь, что он умер, на Хитровке. А кто стрелял в отца?
– поинтересовался Саша: «Какой из товарищей?»
– Не знаю, товарищ Техник, - вздохнул Волк: «Это, скорее всего, был акт мести. Дело рук одиночки…»
Волк пустился в долгие рассуждения о том, что в революции надо действовать слаженно, и все должны работать рука об руку. Говоря о восстании Спартака, Волк, напряженно думал:
– Ее нашли. Нашли и расстреляли. Она мертва, забудь о ней.
Ночами, он просыпался от какого-то холодка на шее. Волку казалось, что он поднимет веки, и увидит прозрачные, безжалостные глаза кузины Марты, почувствует дуло револьвера, приставленное к его виску. Однако это просто было серебро медальона.
С женщиной в постели он спал лучше. Кассандра хотела бросить Техника и переехать с Малой Морской на Моховую улицу. Волк ей этого не позволил:
– После казни императора, - пообещал он Кассандре, - мы объявим товарищам о нашей свадьбе. А пока…, - он повел рукой, - я все еще не уверен в Технике. Его отец, его покойный брат, жандармы. Ты должна за ним следить, и привязать к себе покрепче.
От Гольденберга избавиться было просто. Инженер сделал отличный, не вызывающий подозрения паспорт, на имя чухонца, некоего Акселя Мяги. Волк устроился плотником в артель на Сенном рынке, говоря с невыносимым чухонским акцентом. Спать на нарах ему пришлось недолго. Через две недели их артель начала возводить леса в Петропавловской крепости, для ремонта кладки в одном из равелинов. Волк ни у кого не вызывал подозрения. Таких высоких, голубоглазых, медленно, на совесть работающих мужиков в артели было полсотни. Он пилил доски и внимательно, незаметно смотрел вокруг.
Гольденберга держали в Трубецком бастионе. Волк увидел его на прогулке в усаженном чахлыми деревцами дворике. Это была самая охраняемая политическая тюрьма в империи. Кроме особой наблюдательной команды, за узниками следил отряд жандармов. Все это Волка, конечно, не интересовало. Исполнительный, молчаливый чухонец, спокойно трудился, следя за тем, что происходит в крепости. Ночевали они в палатках, на берегу Невы. В середине июля, белой ночью, Волк дождался развода караулов. Он быстро вскарабкался наверх, на стены крепости. У него имелись при себе украденные ключи от главной двери в Трубецкой бастион. Номер камеры Гольденберга он выяснил, украдкой просмотрев журнал, лежавший на жандармском посту. Его тогда послали починить табуреты в комнатке, где охранники пили чай.
Волк знал, что у него есть полчаса. Ключей от камеры Гольденберга ему стянуть не удалось, зато в тайнике, в подкладке рабочего армяка, у Волка лежали отмычки. Все дело не заняло и пятнадцати минут. Гольденберг спал, когда Волк зашел к нему в камеру. Он задушил предателя полотенцем. На том же полотенце, Волк подвесил труп к решетке, перекрывавшей крохотное окошко.
Волк вернулся в палатку, и закинул руки за голову, вдыхая запах реки. Нева текла совсем рядом: «Я говорил, все будет легко».
Соблазнить содержанку пана Крука тоже оказалось нетрудно. Две недели он приходил на свидания с цветами и осыпал даму комплиментами. Волку Соловьева была не нужна, он хотел добраться до морганатической супруги императора. Одновременно, он стал раздумывать, как ему добиться того, чтобы на Кассандру обратил внимание его величество. Воронцов-Вельяминов, к тому времени, вернулся в столицу, но на балы не ездил. Во-первых, как сказал Саша, его отец еще прихрамывал, а во-вторых, пока не закончился траур по старшему сыну пана Крука. Николай, как оказалось, после удара по голове сошел с ума и бросился в Яузу.
– Туда ему и дорога, - подытожил Техник, - чем быстрее Россия освободится от этой мрази, тем быстрее мы построим новое общество.
Технику, в плане Волка, отводилась важная роль. Он должен был шагнуть под колеса царского экипажа с первой бомбой.
– Это будет обманка, - усмехнулся Макс, рисуя план, - надо выманить тирана на мостовую. Услышав взрыв, кортеж остановится. Он захочет узнать, в чем дело…, - Желябов почесал в засыпанной пеплом бороде: «Рискованно, товарищ Волк. Скорее наоборот, он запрется в карете и велит ехать рысью».