"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Марфа смотрела на пожелтевшую, выцветшую, рассыпающуюся в огне бумагу, и вдруг сказала: «Отец ее покойный письмо оставил, как уезжал, для капитана Кроу, вот он появится, пусть ей и скажет».
— Правильно, — тихо ответила миссис Стэнли. «Да и тем более — мисс Полли сейчас на континенте жить будет, замужем, ну, потом узнает, что у нее, кроме тех братьев и сестер, что есть уже, — акушерка усмехнулась, — еще трое имеется».
— Да мы все одна семья, — улыбнулась Марфа, и, поднимаясь, напомнила: «В полдень у Святой Елены, а потом обед у нас дома, только свои будут, человек двадцать, не больше».
Выйдя из дома миссис Стэнли, Марфа на мгновение остановилась, посмотрев на играющие, переливающиеся в ночном небе звезды, прошептала: «Господи, упокой души доченьки моей, внучки моей, пусть спят они на дне морском до пришествия Твоего. И пусть Степа с Петей встретится, прошу Тебя».
Она завернула за угол, и, увидев шпиль Святой Елены, вскинула голову — в детских было темно, только в комнате девочек горели свечи.
Виллем встретил ее на пороге, и, помогая снять шубку, шепнул: «Все спят уже, девчонки только все болтают, я уж решил дать им наговориться, напоследок».
Марфа поднялась на цыпочках, целуя его, и Виллем вдруг подхватил ее на руки. Она рассмеялась, и, обняв его, сказала на ухо: «А что, у нас там, наверное, постель холодная, как лед?».
— Ну отчего же, — отозвался адмирал, неся ее наверх, — Питер принес эту новую книгу, что его учитель издал, этот итальянец, Савиоло, руководство по фехтованию. Неплохо написано, кстати, я ее там, в постели и читал. Так что не беспокойся, — он остановился, и глубоко, нежно поцеловав ее, заметил: «Хотя я боюсь, любимая, что я не утерплю, и начну тебя раздевать прямо здесь».
Марфа почувствовала, как ловкая рука расшнуровывает ей корсет, и томно сказала: «Ну, дорогой муж, стара я уже для такого».
— А кто велел портнихе, чтобы мужской костюм был к следующей субботе готов? — подняв бровь, спросил Виллем, и добавил, запирая дверь опочивальни на ключ, прижимая ее к стене, поднимая юбки: «Видишь, я все знаю». Марфа скинула с волос золотую сетку, и, увидев, как косы падают на полуобнаженную грудь, муж велел: «Сначала так, а потом уж я тебя на кровать уложу».
— Что там за шум? — Мэри плотнее закуталась в парчовый, на соболях халат, и, окунув перо в чернильницу, что-то исправила в своих заметках. «Ужасный холод, — поежилась девушка.
— Ты же выжила зимой в Шотландии, — зевнула Полли, сидевшая напротив. Она отложила кусочек замши и полюбовалась отполированными ногтями. «А шум тот же, что и вчера, и позавчера — Виллем только той неделей из Индии пришел, понятно, чем они там занимаются», — девушка прикусила губу, стараясь сдержать улыбку.
— Не напоминай мне об Эдинбурге, — сердито попросила Мэр. Она встряхнула льняными, густыми, спускающимися ниже пояса волосами. «Я думала, я там навек заледенею».
— Судя по тому, что вы делали с сэром Робертом, когда я вчера случайно зашла в библиотеку…, - лукаво начала Полли.
Мэри отложила записи и внезапно спросила, глядя на огонь: «А ты с Фрэнсисом, ну, что-нибудь…»
Полли покраснела и пробормотала: «Да мы с ним всего два раза и виделись за это время, когда он в Париж приезжал, и дядя Мэтью еще от меня ни на мгновение не отходил. Хоть поцеловались, и то хорошо».
— Как это будет? — вздохнула Мэри и нашла руку сестры. «Боюсь я».
— Ну, матушка же все нам рассказала, — рассудительно ответила Полли, — а она вон, два раза замужем была, и это я еще султана не считаю.
— Смелая ты, — задумчиво проговорила Мэри.
Полли рассмеялась. «Ты стреляешь лучше любого мужчины..
— Кроме Роберта, — прервала ее сестра.
— Сэр Роберт — наставительно заметила Полли, — с шестнадцати лет либо воюет, либо выполняет, — она передразнила голос Джона, — маленькие поручения Ее Величества, — ты себя с ним не ровняй.
— Так вот, — продолжила Полли, — ты стреляешь, фехтуешь, ходишь под парусом, наездницы лучше тебя я не видела, — и ты боишься? — она улыбнулась, и, встав, обняв сестру за плечи, решительно сказала: «Все будет хорошо».
Мэри пожала смуглые пальцы и тихо ответила: «В усадьбе мы вместе будем, я к тебе прибегу, если что».
Полли поцеловала Мэри в теплую щеку и улыбнулась: «Это если тебя муж отпустит, дорогая моя».
— Иди-ка сюда, — велела Марфа дочери, оправив на ней платье. «Возьми, — женщина сняла с шеи крохотный золотой крестик с изумрудами, и, вздохнув, сказала:
— Как мы с отцом твоим детьми были, так поменялись крестами, на Москве еще. Ну, потом встретились, и опять обменялись, а сейчас, видишь, как — его крест на дне морском лежит, вместе с Тео, упокой Господь душу ее. «А этот, — Марфа полюбовалась на стройную, белую, как молоко, шею дочери, — теперь я тебе отдаю».
Мэри обняла мать, — они были одного роста, — и тихо спросила: «Матушка, а как это будет-то?».
— Будет хорошо, — уверенно сказала Марфа. «Ты ж за взрослого человека замуж выходишь, тридцать три года ему, и смотрит он на тебя — будто никого другого и на свете нет. Ну что ты боишься?
Мэри скомкала в нежных, маленьких пальцах край серебристого кружева на платье, и, подняв на мать лазоревые глаза, спросила: «А можно, ну, без этого?».
— Да тебе понравится, — рассмеялась мать. «Пошли, сестру твою поторопим, уже и Виллем внизу заждался вас».
Мэри, вздохнув, оторвалась от матери, и Марфа, проводив глазами ее стройную, в роскошном платье, спину, вдруг подумала: «А если нет? Вон Маша покойница — терпела и молчала. Эта, правда, за словом в карман не полезет, отца своего дочь, а все равно — сколько бы она не стреляла, сколько бы в мужское не одевалась — все равно, девушка ведь, и юная еще. Ну да сэр Роберт хороший человек, сразу видно».
Она напоследок перекрестила Мэри, и, выйдя из комнаты, весело крикнула: «Ну, где там все остальные?»