"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Хорошо, у тебя хорошо получилось, — одобрил его индиец, стоящий сзади.
— И почему мы не можем выгнать его каким-то лекарством, как тех, что живут в желудке? — пробормотал Хосе, вымыв руки в тазу. «Дитя же страдает».
— Когда-нибудь сможем, — пожал плечами врач. «А этот — он вселяется в самую плоть человеческого тела, и ребенку еще повезло — если бы, например, червь стал выходить через глаз, или рот, — мальчик бы сразу умер.
Хосе поежился.
— Я такое видел, — добавил индиец, и, похлопав его по плечу, велел: «Пойдем, готов твой гороскоп».
Юноша сцепил смуглые пальцы, искоса посмотрев на индийца — тот стоял, вглядываясь в блестящую полоску океана на западе.
— Люди думают, — вдруг улыбнулся наставник, — что звезды сообщат им все — про их прошлое, про то, что с ними станет, — он обернулся к Хосе и добавил: «Ты читал книгу этого вашего врача, Гарсии де Орта, о наших болезнях?»
— Разумеется, — удивился Хосе. «Стал бы я сюда ехать, не прочитав ее».
— Ты здесь уже довольно долго, — индиец все еще улыбался, — эта книга — она исчерпывающая?
Хосе заливисто рассмеялся. «Да что вы! Там еще пять томов потребуется, и то, — он подумал, — будет мало».
— Так же и с гороскопом, — врач помолчал. «То, что в нем написано, — это не более чем несколько страниц, все остальное — добавляешь ты сам». Он окинул Хосе внимательным взглядом и сказал: «Во-первых, тебе предстоит узнать, кто ты такой. Во-вторых, тебя ждут годы скитаний — но ты будешь не один, это легче. В-третьих — довольно скоро ты поступишь так, как велит тебе честь, но из-за этого пострадает человек».
Хосе нахмурился: «Что за человек?».
— Одной крови с тобой, — коротко сказал наставник. «Ты из тех людей, которые всегда действуют согласно рассудку и чести, мальчик».
— Так это же хорошо, — удивился Хосе.
— Не всегда, — вздохнул индиец. «А потом…, потом ты сделаешь так, как велит тебе сердце, и будешь счастлив. Но это еще очень нескоро, а пока пойдем, я научу тебя разбираться в запахах и цветах мочи у больных».
Юноша улыбнулся. «Спасибо вам. Я только тетрадь принесу».
Наставник посмотрел на прямую, в простой белой рубашке спину, и прошептал: «Ну, конечно, можно было бы сказать ему, что из-за него погибнет самый близкий ему человек, но зачем?».
Майкл Кроу нерешительно поднял руку и тут же ее опустил. Дверь была низенькая, изящная, сандалового дерева, с искусной резьбой.
«Анушка, — прошептал мужчина. Майкл проследил за ней от того дома, где она разговаривала с другой женщиной, — по голосу, постарше, — сюда, к маленькой, чисто выбеленной вилле. В ухоженном саду гуляли два павлина — бронзово-зеленый, с роскошным хвостом, и поменьше — неприметный, бежево-серый.
Он вздохнул, и, собрав все силы, постучал в дверь.
— Что-то вы рано, — раздался смешливый голос, и на него повеяло запахом цветов.
— Здравствуйте, сеньора, — краснея, сказал Майкл. «Вы меня не помните, наверное».
Женщина прищурила серо-зеленые глаза: «А, я вас на базаре толкнула. Я что-то обронила, и вы это принесли?
— Нет, — Майкл закашлялся, чтобы скрыть смущение.
«Глаза, какие красивые, — подумала Анушка, — синие, словно море. Только взгляд странный.
Голодный, вот. Как у тигра». Она вспомнила охоту, куда ездила с одним из своих покровителей, на севере, и чуть вздрогнула — у этого человека были такие же, звериные, зрачки, — узкие, темные, холодные.
— Я подумал, — почти неслышно проговорил Майкл, чувствуя, что краснеет, — может быть, вы хотите прогуляться, ну, куда-нибудь.
Анушка вздохнула и сердито сказала: «Я тут, дома, — он обвела вокруг рукой, — танцую только на свадьбах. Вы, должно быть, с кораблем пришли, так там, в порту, есть много девушек — и местных, и японок, вы туда отправляйтесь. Я здесь не работаю, — она взялась за ручку двери, — я приехала навестить родные края, и сейчас жду гостей. Всего хорошего.
— Не работаете? — пробормотал молодой человек, зардевшись. «Он красивый, — с сожалением подумала Анушка. «И высокий какой, но сеньор Джованни все равно, выше».
— Сеньор, — терпеливо стала объяснять женщина, — я танцовщица. Я развлекаю мужчин. Но не тут, не в Гоа. Понятно? А вы идите в гавань, идите, — она, было, стала закрывать дверь, но Майкл непонимающе спросил: «Как развлекаете?»
— По-разному, — усмехнулась она, и мужчина увидел перед собой переплетение цветков и листьев лотоса, вырезанное на двери.
Он вонзил ногти в ладони, — до боли, — и зло сказал: «Шлюха! А еще притворяется приличной, крест носит! Все они шлюхи, других нет, те, на Санта-Ане, такие же были, развратницы».
Майкл почувствовал, как горят у него щеки, и, быстрым шагом пошел прочь. Уже зайдя за угол, он обернулся и, увидел, как высокий, в черной сутане, священник стучит в ту же самую дверь.
«Гостей она ждет, — процедил про себя Майкл. «Впрочем, что еще ждать от этих папистов, все они исчадие дьявола, язычники, да сгорят они в аду». Он внезапно остановился, и пообещал себе: «Ну ничего, я еще вернусь, посмотрю, чем они тут будут заниматься»
— Да, — усмехнулся Джованни, полоща пальцы в маленькой, изящной фарфоровой миске, и вытирая их салфеткой, — вашей бабушке с вами не тягаться, сеньора Анушка. Я думал, что я знаю, какой острой бывает местная еда, но тут понял, что ошибался.
Она отпила вина, и тихо сказала: «Очень хорошее, спасибо вам, что принесли. И не надо меня называть сеньорой, можно просто по имени».
— Ну, — ласково отозвался Джованни, — тогда уж и вы меня по имени называйте. А кто был ваш отец?
— Голландец, моряк, — она отпила еще вина и вздохнула.