Вельяминовы. За горизонт. Книга 4
Шрифт:
– Папа считает, что Германии армия ни к чему, – он покосился на отца, – но время союзного правления прошло. Мы независимая страна, член НАТО, нам нужны собственные вооруженные силы… – вокруг Фленсбурга американских баз не было, но приятель Иоганна по гимназии утверждал, что видел запуски ракет над Люнебургской пустошью:
– Он проводил там каникулы, жил с родителями в палатке. В тех местах точно стоят ракеты США. У нас рядом Восточная Германия, то есть ГДР… – до Фленсбурга иногда добирались беженцы на моторках и обыкновенных лодках. Пограничники в ГДР строго следили за
– При хорошей погоде путь занимает не больше суток, – хмыкнул подросток, – но ведь может подняться шторм… – беженцы использовали самые никудышные посудины:
– Хорошие судна им никто не дает, – хмуро подумал Иоганн, – ГДР запрещает своим гражданам даже владеть моторками… – бывшие восточные немцы появлялись во Фленсбурге на угнанных лодках.
В кафе было пусто, отец закрылся гамбургской газетой:
– Триумфальные выступления маэстро Авербаха, – прочел Иоганн, – великий музыкант покорил Гамбург… – маэстро, по его мнению, походил на Магдалену больше, чем он сам:
– Мама всегда говорит, что я пошел в ее породу. Магдалена напоминает своего отца, он тоже был темноволосым… – попивая какао, Иоганн прислушался к бубнящему радио:
– Последние известия. Астронавт Скотт Карпентер найден живым и здоровым… – Карпентер, вчера совершивший три орбитальных витка, приводнился к северу от Пуэрто-Рико, – последние выходные мая обещают теплую погоду. Температура до двадцати восьми-тридцати градусов… – газета зашуршала, отец подмигнул Иоганну:
– Кто-то, наверное, вместо уборки коттеджей, сбежит на пляж во Фленсбурге… – мальчик вздернул нос:
– В кружке в эти выходные нет занятий, – отозвался Иоганн, – и я знаю, что маме надо помочь перед открытием сезона. Не волнуйся, папа, – подросток широко улыбнулся, – искупаться можно и в нашем озере… – Брунс сложил газету:
– Мы с тобой, пожалуй, приведем в порядок лодки… – он ласково взъерошил светлые, коротко стриженые волосы мальчика, – в кого ты такой вырос, будущий морской волк… – Иоганн фыркнул:
– У нас море слева и море справа, папа. Мы живем в лесу, но в наших краях от моря никуда не деться… – он собрал грязную посуду:
– Сиди, папа, я отнесу… – Брунс одобрительно взглянул на прямую спину мальчика:
– Осанка у него отличная, он никогда не сутулился. И в кого он такой, правда? Магдалена совсем не похожа на девчонку с фермы, и Иоганн от нее не отстает… – сын много читал, и не только по-немецки:
– Он бойко говорит по-английски, по-французски, латынь у него отменная… – сам Брунс латынь терпеть не мог, – или попробовать уговорить его пойти в учителя… – Брунс понимал, что такое бесполезно:
– Иоганн спит и видит себя в форме морского офицера, – он поднялся, – ладно, нельзя обрубать парню крылья. Гертруда обрадуется, академия во Фленсбурге у нас под боком… – Брунс напомнил себе, что сейчас надо быть особенно внимательным к жене:
– Магдалена уехала из дома, а Иоганн скоро уедет. Ей будет тяжело в пустом гнезде. Ей всего тридцать восемь, – Брунс задумался, – пока шла стройка, пока мы становились на ноги, мы и не думали о детях, но сейчас можно завести еще малыша, пусть мне и пошел шестой десяток… – вернувшись, Иоганн подозрительно спросил:
– Папа, ты что улыбаешься… – Брунс отозвался:
– Так. Подумал, что ты у нас хороший парень, Иоганн… – подросток зарделся, – двигаемся, поезд ожидается по расписанию… – он подтолкнул сына вперед. Крепкая ладонь легла в его руку. Иоганн вскинул светло-голубые, прозрачные глаза:
– Я люблю тебя, папа, – неожиданно сказал парень, – ты у нас подходящий родитель, как ребята говорят… – Брунс расхохотался:
– Спасибо и на этом, приятель… – держась за руки, они вышли на перрон.
«Озерный приют»
Цветы от брата Магдалена пристроила на туалетном столике, купленном Гертрудой по дешевке на складе подержанных вещей во Фленсбурге. В коттеджи для постояльцев тоже поставили старую мебель:
– Но папа привел ее в порядок, – Магдалена сидела в постели, – у него хорошие руки, хоть он и учитель. В Бухенвальде его отправили в столярную мастерскую… – заключенные в концлагере делали мебель для коттеджей СС, занимались реставрацией вещей из городских музеев:
– Я работал над столом Гёте, – однажды сказал отец, – я думал, что живи поэт сейчас, он бы не миновал лагеря, как и Гейне с Шиллером. Вряд ли бы он писал верноподданные оды фюреру… – на коленях Магдалены лежала партитура «Фауста». На вступительных экзаменах она пела арию Маргариты у прялки:
– Фауст бросил ее беременной… – Магдалена прикусила губу, – но ничего такого не случится. Во-первых, маэстро никогда меня не бросит, он любит меня… – так ей сказал сам Авербах, – а во-вторых, он был очень осторожен… – партитура соскользнула на половицы. Магдалена приложила ладони к горящим щекам:
– Мама вроде бы ничего не заметила… – больше всего Магдалена боялась именно зоркого глаза матери:
– Какая девушка себя не соблюла, – вспомнила она наставительный голос, – ту пчелы не кусают. Еще у нее сыр не бродит, тесто не поднимается… – сыр давно созревал, тесто для пирога с ревенем ставили не на дрожжах. Магдалена нарочно заглянула на пасеку:
– Ни одного укуса, – она поймала себя на улыбке, – хотя пчелы заняты, им сейчас не до этого. В лесу много медуницы, у них в разгаре первый сбор… – на ферме зацвели яблони и груши. Магдалена бросила взгляд на белые соцветия ландышей:
– Иоганн спит, мама с папой тоже рано улеглись. Сегодня все устали… – отец с Иоганном приводили в порядок лодки для отдыхающих и детскую площадку с горками и каруселью:
– Надо построить домик на дереве, – заявил отец, – вы с Иоганном из такого выросли, однако детишкам это нравится. Невысокий, чтобы родители не волновались… – мать с Магдаленой занимались уборкой коттеджей. Девушка потянулась:
– Иоганн успел искупаться. Жалко, что мне нельзя даже окунаться в воду… – Гертруда строго следила за голосом дочери. На ночь Магдалена получила стакан теплого козьего молока с толикой меда. Горло девушка заматывала кашемировым шарфом. Гертруда покупала остатки пряжи по дешевке: