Верховный Главнокомандующий
Шрифт:
Хорошая вещь «послезнание» — но перед хроноаборигенами, слишком часто и открыто её демонстрировать не следует! «Во избежание», так сказать. Поэтому, я сделал вид, что глубоко задумался… Походив туда-сюда по хате с глубокомысленным видом, я неожиданно спросил у командира полка:
— Так, Вы что, господин полковник? Ждёте, когда немцы на Вас деревянную бомбу [168] с аэроплана скинут?!
— Извините, Ваше Величество…?
— Это не атаки, а ДЕМОНСТРАЦИЯ!!! Немцы, отвлекают внимание, чтоб ударить в другом месте.
168
Во
Существует мифическое продолжение этой истории. Якобы, после британского «бомбометания» немцы, снова думая обмануть англичан, решили расположить на этом аэродроме настоящие самолеты. Но на этот раз британские бомбардировщики прилетели уже с настоящими бомбами… Под конец разгрома, на пылающий аэродром был сброшен вымпел с надписью: «А вот это уже другое дело!».
К сожалению, в реальности продолжение истории было не таким захватывающим: после первого «деревянного» бомбометания немцы вычислили в своём штабе английского шпиона и повесили его.
Послышались удивлённые возгласы:
— А, ведь, я тоже подумал, что против нашего полка немцы лишь «демонстрируют»!
Мля… Сколько сразу умных появляется, когда носом как слепого котёнка ткнёшь.
— Ладно, господа офицеры, — я решительно «брал быка за рога», — кто, что прежде «думал» и главное чем — в послевоенных мемуарах напишите! — тонкий намёк на полковника Свечина, который конечно же его не понял, — теперь давайте думать, что делать будем… Предлагаю начать с того, что все вместе определим место нанесения немцами главного удара.
После недолгой дискуссии, все единогласно решили, что таковым будет участок соседнего — 8-го Финляндского полка, где вчера сдалась в плен целая рота.
Полковник Свечин очень красочно расписал этот случай у злополучного подполковника Забелина:
— Вчера, распивая чай прямо здесь — у своего окошка, я имел удовольствие наблюдать как наша «доблестная» артиллерия громит… Своё же село Камели! Потом, слышу сильную ружейно-пулемётную трескотню — роты 8-го Финляндского полка, начали наступление на позиции немцев из этого села. Начало атаки мною не наблюдалось из-за особенностей местности — но где-то через полчаса, я увидел наши цепи — двигающиеся уже в расположении неприятеля. Ошибиться я не мог: это были именно наши — русские солдаты в серых, а не голубоватых шинелях.
Свечин, сделал глубокомысленную паузу и, затем продолжил:
— Я немедленно, радуясь за удачу соседа и за победу русского оружия, соединился с подполковником Забелиным и поздравил его с блестящей победой. К моему несказанному удивлению, тот на меня накричал: «Вы издеваетесь надо мной!» и бросил трубку. Позже, я узнал — что во время атаки, целая рота 8-го полка бросила оружие и в полном составе перешла к немцам… Из-за расстояния, я не мог видеть — что у «продвигающихся» в немецком расположении наших солдат, нет винтовок и подняты руки.
— Да… Неудобно получилось, — прокомментировал я и предположил, — если мне не изменяет память, то основной принцип любой тактики или стратегии — бить по наиболее слабому месту… Ведь, так?
— Кроме 8-го полка злосчастного Забелина, нашим слабым местом является ещё и 5-ый Финляндский полк полковника Шиллинга, — «обрадовал» полковник Нагаев.
Как мне было известно из книги Свечина, в «реале», немцы как раз и нанесли удар по 5-ому, а не по 8-ому Финляндскому полку.
Посмотрев на карту я, типа, «вынужден был» согласиться с полковником:
— Да! Удар по позициям 5-го полка имеет больше тактических преимуществ… На месте немцев, я бы так и сделал!
Походив снова и подумав, спрашиваю у полковника Нагаева, же:
— Что по поводу обороны Мейшагольской позиции, говорят «сверху»? Важна ли, она?
— Только недавно в штаб дивизии пришла телеграмма из штаба группы генерала Олохова — в кою входит V Армейский и Гвардейский корпуса, о недопустимости потери этой важной оборонительной линии.
— Понятно… А какие силы, у нас имеются для противодействия немецкому наступлению?
Выяснилось, что силы для обороны — в принципе то, приличные! Командующий 10-ой армией генерал Радкевич, обращал очень серьёзное внимание на Мейшагольскую позицию — защищающию его правый фланг и не скупился, чтоб напихать побольше частей в этот оперативный «отсек». Однако, что это были за части!
Бог, ты мой…
Пожалуй, надо начать с главного «участника» грядущих событий — 6-го Финляндского полка, 2-ой Финляндской стрелковой дивизии. На данный момент, в нём числилось полторы тысячи «штыков», полтысячи безоружных солдат, «чёртова дюжина» офицеров, два десятка прапорщиков… Даже числено — усиленный батальон, по сути! Всего восемь пулемётов — да и, то австрийских, с ограниченным запасом патронов.
— На один-два хороших боя хватит и, всё…, — несколько мрачновато пояснил Свечин.
Остальные три полка дивизии и того хуже.
— Не понял? — переспросил, изобразив самое искреннее недоумение, — в дивизии должно быть четыре полка, в двух бригадах… 5-ый Финляндский полк полковника Шиллинга, 6-ой — ваш, 8-ой — незадачливого подполковника Забелина… А где 7-ой полк? Почему, его нет на позиции?
Полковник Нагаев, как-то резко покраснел, вспотел и отвёл глаза в сторону, а Свечин — помешкав, подумав, решил резать правду-матку:
— 7-ой полк, в любимчиках у штаба 2-ой Финляндской дивизии. Начальник этого полка — полковник Марушевский, конечно умница… Но, хоть он и, полковник генштаба и до войны там читал лекции, но сущий мямля! В действительности, полком командует неизвестно кто, а «погоду» там делает — через офицерское собрание прапорщик Александров.
— «Прапорщик»? — делаю вид, что сильно удивляюсь, — простой прапорщик командует полком?! И, это при наличии целого и, живого при том, полковника Генерального Штаба?! Невероятно…
— Александров, Ваше Величество, не «простой прапорщик»! Это — владелец известного крупнейшего петербургского ресторана «Аквариум». По причине этого, из-за его «кулинарных связей», начальство дивизии всегда стремился держать 7-й полк в резерве — для «охраны» штаба. Пока три полка дивизии воюют, а 7-й полк бражничает в тылу! Из всех видов боевых действий, он лишь умеет изображать «контратаку на месте — но орденов на его офицерах, как бы не больше — чем на офицерах других полков!
Предельно резко всё это высказав — видно наболело, Свечин замолчал и, в избе ненадолго, повисло неловкое молчание…