Верный муж (сборник)
Шрифт:
Однажды спросила:
– А почему ты ко мне не переезжаешь, Лора?
– Мам, а зачем? Мы же отвыкли друг от друга. Будем раздражаться, злобиться. Ругаться на пустом месте, нервы друг другу трепать. И потом… У меня же есть личная жизнь, в конце концов! И я, по-моему, имею на это право.
О дочери она узнавала от Янины Васильевны – Катька звонила бабушке каждую неделю. Лоре – никогда. Только передавала привет.
– У нее все хорошо? – осведомлялась Лора. – Ну, и слава богу!
Янина Васильевна умерла
– А где муж? – спросила Лора.
– Работает, – ответила дочь и отвела глаза.
Спустя два дня после похорон Катька уехала. Позвонила Лоре и сказала:
– Сегодня улетаю. Через три часа.
– Как же так? – растерялась Лора. – Даже не попрощались! И не пообщались, не потрепались толком! Ничего ты про себя не рассказала!
– Слушай, – резко ответила дочь, – а тебе это вообще надо?
– Что – «это»? – не поняла Лора.
– Ну, пообщаться, потрепаться, обсудить.
– Какая ты… – обиделась Лора. – И что плохого я тебе сделала?
– Ты лучше вспомни про хорошее, – посоветовала Катя, – если получится. Телефон мой ты знаешь. Почту тоже. Если что – звони. – И она повесила трубку.
Через две недели Лора уволилась с работы и перебралась на Грузинку. Квартира была запущена – ничего не осталось от того уюта, который всегда создавала с такой любовью мать. Ничего, кроме старой мебели, ценность которой была теперь просто заоблачной.
Лора терялась в стометровых просторах – отвыкла. Как будто и не жила «как человек». И потолки казались слишком высокими, и окна слишком большими.
Приехал Володька и все оценил:
– Ну, мать, ты теперь мильонщица! За такую хату дадут безумные деньги! Продай, купи поменьше и сделай хороший ремонт!
– Посмотрим, – сдержанно ответила Лора.
– Слушай, – смущенно кашлянул Володька, – а твоя хата в Теплом Стане… Ну, какие мысли?
– В смысле? – не поняла она.
Он растерялся еще больше:
– Ну, сдавать там или продавать – будешь?
Лора пожала плечами:
– Буду. Наверное. Сдавать – скорее всего. Пока не знаю.
Володька помолчал и, сделав глубокий вздох, произнес:
– Ты прости меня за наглость… А если туда заселить моих? Ну, старших? Маринку с мужем и Филькой? Много платить они не смогут – этот болван опять без работы. Но я помогу… А то мы совсем замучились… Столько народу, и все вместе… – Он с надеждой посмотрел на Лору.
Она закурила, подошла к окну и долго молчала. Потом, не поворачиваясь, бросила:
– Пусть живут на здоровье. – И добавила: – Бесплатно.
Катина семейная жизнь – увы! – не сложилась. Почему – объяснить сложно. Не ругались, не скандалили, просто поняли в один день, что вместе быть надоело. Обсудили и мирно разъехались. Она сняла
Денег хватало с трудом – на оплату жилья и кое-какие продукты. Однажды позвонил бывший муж и сказал, что ее ищет Козлик и хочет ей помочь.
Катя попросила ее телефон не давать. Знала, что Козлик живет теперь на другом побережье, в Калифорнии. Калифорнийский университет Беркли, четвертый, кстати, в мире, и научный фонд по экологии дал ему правительственный грант. На эти деньги он создал свою лабораторию. К гранту прилагался чудесный дом и машина – такие правила. У него куча внуков – в общем, все отлично. Кате не хотелось, чтобы он ее жалел, и вообще – не хотелось его обременять. У человека своя жизнь, своя семья. У нее – своя. Разберется как-нибудь.
А через полтора года у Кати появился кавалер, и личная жизнь стала понемногу налаживаться. Ухажер был поляк, строитель, из эмигрантов. Решили жить вместе – дешевле платить за квартиру.
О том, что Володька умер – внезапно, от разрыва сердца, – Лора узнала только через неделю после похорон. Не беспокоилась, потому что знала о предстоящей командировке к черту на кулички, в Ташкент. Из Ташкента он обещал привезти дыню.
– Будешь есть сладкую дыню на Новый год, – говорил он, – и вспоминать лето.
Думала – уехал, со связью проблемы. Всякое бывает.
А однажды проснулась ночью, и так заболело сердце… А еще закружилась голова.
Позвонила в Теплый Стан – подошел зять и сказал, что Владимира Сергеевича похоронили. Неделю назад.
– Где? – прошептала Лора.
– На Востряково. У него там мать с отцом. И его – туда же.
– Туда же… – повторила она.
– Да вы не найдете, – «обрадовал» зять. – Такая глушь, да еще все в снегу. Теперь до весны, не раньше.
Лора положила трубку.
На следующий день, надев валенки и старую шубу – мороз на улице был под тридцать, – поехала в Востряково. В конторе дали номер участка и предложили провожатого.
– Не надо, – сказала Лора, – сама найду.
Она пробиралась сквозь занесенные сугробами могилы, сквозь колючие кустарники и чугунные ограды. Несколько раз упала, порвала подол шубы и порезала об лед руку.
Найдя Володькин холмик, она упала на снег и только тогда заплакала. Точнее – завыла. Страшно, как волчица.
Серое небо быстро темнело, снова посыпалась белая, колючая январская крупа. А она все лежала на снегу и разговаривала с ним. Иногда принималась плакать, иногда – смеялась, вспоминая что-то смешное из их общей жизни. Она не чувствовала ни холода, ни метели – ей было тепло и хорошо. Спокойно. «Не уйду, – подумала она, – вот сейчас засну и не уйду. И всё. Всё. Конец. Как здорово!»