Верона. Часть I
Шрифт:
Руссо почувствовал мои сомнения и говорит:
– По-дружески, мы ведь друзья? – смеется он, хватает меня за руку и тащит к выходу. – А друзья иногда ходят вместе обедать.
– Ладно, – соглашаюсь я постфактум и еле поспеваю за ним.
Я больше не сопротивляюсь, пусть ведет меня на обед. На лице Руссо расползается победная улыбка. Самодовольный павлин!
– Но только как друзья! – добавляю я, меня злит его улыбочка. – И я не хочу, чтобы ты целовал мне руки. Вообще не дотрагивайся до меня больше.
– Хорошо, – быстро соглашается Руссо, но тут же подмигивает и с хитрецой уточняет: – При всех не буду, только наедине.
Я вспыхиваю, почему-то мне нравится его настойчивость. Улыбаюсь, пока он не видит. Мама миа, немного же мне нужно, чтобы позабыть о собственных принципах!
На лестнице он отпускает мою руку и бежит вниз, преодолевая одним шагом две-три ступени. Я рассматриваю его широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги и снова краснею.
Вера! Не пялься на него! Смотри вон на цветочки и горшочки…
Аристарх
Я будто на минном поле. Шаг влево, шаг вправо, и меня разорвет в клочья. Черт! Ну и влип! Угораздило же меня встретить Верону. Лучше бы я жил как прежде. Она такая замкнутая, плавает на волнах своего девчачьего сознания и не пускает в свой мир таких проходимцев, как я.
Пока мы обедали, я пытался понять, что чувствую к ней, и не нашел ответа. Меня тянет к ней, как железо к магниту. Это что-то новое, чего я раньше ни к кому не испытывал. Поначалу меня накрыла страсть, но сейчас, глядя на нее, понимаю, что нужно притормозить. С ней так нельзя. Нутром чую, что второго шанса у меня с этой крошкой не будет. Курт, если что, тоже сыграет свою братскую роль. Неплохо бы разобраться в себе, прежде чем морочить девчонке голову. Что я могу ей дать? Перепих на одну ночь? Нет, безусловно, нет. Тогда что? Зачем я прилип к этой девчонке? У нее только началась свободная от родаков жизнь, и тут я. Черт! Как же меня угораздило!
– Ты не такой, как утром… – она смотрит на меня своими огромными глазищами, и я снова в них тону.
– Утренний я тебе больше нравился?
– Да, – тут же отвечает она, но, понимая, что проболталась, смущается.
Мне нравится ее робость. Она еще такая чистая, неиспорченна столичными тусовками и богатыми толстосумами. Страшно подумать, что случается с подобными герлами через год свободной жизни. Куда меня заносит?! Черт! У меня дел невпроворот, а я сижу тут с ней и жую стейк. Не помню, когда я обедал с телками… да никогда! Жесткий перепихон, и разбежались каждый в свою сторону.
– У тебя неприятности? – теперь в ее глазах тревога.
Детка, не об этом ты должна сейчас думать, а о помаде, туфлях и сумочках. Не знаю, о чем они там еще думают. Может, купить ей туфли? Те, что на ней, явно Made in China, и ноги, наверное, у нее болят. Зашибись! У меня мозги набекрень! Теперь я думаю о бабских туфлях!
– Как прошел твой первый день в академии? – спрашиваю я.
Вот это правильно, чувак! Давно бы так! Пусть займет свои мозгульки делом. Пока она трещит о Дне первокурсника, до меня доходит совершенно очевидная истина, что до этого момента была скрыта под семью замками: не похоже, чтобы она с кем-то раньше фаячилась. Она, наверное, еще девственница! Проклятье! Если так, я прямо сейчас сваливаю! Мне нужно это знать. А если спросить? Она вскочит и убежит? Эх, черт, что будет, то будет!
– Ты встречалась раньше с кем-нибудь? – прерываю ее рассказ.
– Что? – ее лицо и шею заливает краской.
Пока она пытается переварить мой наезд, уточняю:
– Я не про поцелуйчики под луной, а про настоящий трах спрашиваю. Или ты девственница?
Верона хватает свою сумку, вскакивает и бежит к выходу. Проклятье! Что я такого сказал? Куда ее несет? Кидаю прайсы на стол и бегу за ней. Настигаю на лестнице, хватаю за плечи, разворачиваю к себе и прижимаю так, что из ее груди вырывается глухой стон.
– Отпусти! – кричит она, стучит кулачками по моей груди и пытается вырваться. – Друзья так не поступают!
– Скажи мне, просто скажи, и я отстану!
– Да! Да! Да! У меня никого не было! Теперь ты доволен?!
Ба-бах! Я подорвался! Куски моей жалкой плоти разбросало по округе, и мне кажется, что я их уже никогда не соберу. Я отпускаю ее, она бежит в слезах в сторону дороги. Черт! Это облом! Не припомню таких обломов в своей жизни. Даже та, из-за которой я однажды слетел с катушек, так меня не обламывала.
Сажусь за руль и даю по газам. Нагоняю и открываю перед ней пассажирскую дверь.
– Садись!
Она не реагирует, но уже не бежит. Точняк из-за туфлей! Какая-то китайская женщина только что спасла мне жизнь.
– Садись, говорю!
Внутренний голос кричит: «Брось ее на хрен и беги в свою прежнюю жизнь. От девственниц одни проблемы, тем более с таким братцем, как Курт!».
– Садись! Я не оставлю тебя одну на дороге! Откуда взял, туда и отвезу!
На мое удивление, она садится.
– Ты просто невыносим! – кричит она и шарахает меня со всей дури сумкой. – Как ты можешь о таком спрашивать, да еще за едой? И какое тебе дело? Это мое дело и моего будущего мужа!
Проклятье! Все еще хуже, чем я думал! Она хочет сохранить девственность до свадьбы! Я таращусь на нее, как на марсианку, а она снова заливается краской.
– Моя личная жизнь тебя не касается! Понятно?!
Я трясу головой. Брр-р! Приди в себя, Руссо!
– Мне нужно знать, насколько ты уязвима. Я просто буду присматривать за тобой. – На кой черт я это сказал!
Она округляет глаза, сейчас взорвется от возмущения.
– Это Саня тебя попросил?
– Нет! – мгновенно реагирую я. – Он велел мне держаться от тебя подальше. – Зачем я это сказал? Вот дебил!
– На твоем месте я бы так и поступила, – цедит сквозь зубы она.
Останавливаю Mustang перед входом в общежитие, она пулей вылетает из машины и через мгновение скрывается в вестибюле. Это конец! Теперь она меня на дух не подпустит. Роняю голову на руль и взвываю. Душу рвет на части. Мне нужно остыть. Проклятье! Так и знал, что все испорчу. С телками я всегда все порчу, поэтому ненавижу всю эту романтическую блабуду! Я в ней ни хрена не шарю!