Versipellis

Миронова Мирослава

— Да, верно, — поняв, что я уже знаю об отступнике в их семье, подросток заметно приободрился.

Разговор пошел в то русло, какого я не ожидал. Но, тем не менее, я мог рассчитывать на совет тех старейшин, которые никак не связаны с обществом людей. Мудрые волки, доживающие свой век, имели особую связь с Луной. По крайней мере, так говорят о них, а они не возражают. Не окажись я персоной нон грата в городе, то постарался бы поговорить с отцом, но, по рассказам матери, Либер был совсем плох. Когда волки пополняли центры первой и, тогда единственной, ступени адаптации, он пошел на отчаянный шаг — в одиночку бросился на, дававшего интервью, министра "Новой политики". Тот как раз рассказывал об инновационных рубиновых амулетах, создающих невидимую стену для оборотней в лесах, и должен был установить последний

минерал, чтобы закрыть цепь. Но отец промахнулся. Вместо того, чтобы повалить подонка и разорвать его на куски, он упал всем весом на его малолетнюю дочку. Девочку экстренно госпитализировали. А Либер сбежал под пулями. Когда Миранда устала вместе с ним бороться и прятать меня и брата, ушла в город и, спустя три года уже обзавелась первыми связями, найдя пути для сокрытия личности отца, чтобы он мог присоединиться к нам, тот отказался. На той бумажке, что он передал Вендиго, когда мы уже были на третьей ступени, была всего одна фраза "Да не достанусь я никому" и рисунок виляющего хвоста. Он сам пришел к людям, исполнив желание жены, но не покорившись уродливой, как он верил, человеческой системе адаптации, подавлявшей волчью суть — в центр для престарелых. Теперь я был с ним согласен. Раньше я искренне считал, что оборотней за пределами рубиновых сетей осталось меньше десятка, что обойти правила невозможно и это наша новая реальность, какой бы она не была. Но я ошибался. Волки уже начали использовать лазейки, уже выгрызали крупицы своей свободы назад. Некоторые. Остальные же терпели мучения, многолетние пытки, принудительную изоляцию и издевательства, считая, как и считал я, что это наш новый мир, неотъемлемый в своем уродстве. А отец… Наверное, он не видел другого выхода, испугался рейдов по лесам, хотел видеться с семьёй или ещё какая причина. Вряд ли мне доведется это когда-либо узнать. И совета получить от него я не смогу.

Мы с Хорсом сидели молча. Он скучающе ковырял лапой землю, а я смотрел туда, где за полем, за лесом и трассой кипела жизнь. Жизнь, в которую я намеревался вернуться. Может и не с фанфарами и фейерверками, но точно не в цепях.

В психиатрической лечебнице…

Брут постукивал костяшками по стеклу "Скорой помощи". Арес, согнувшись в три погибели, сидел в кресле в задней части автомобиля, неотрывно смотря на, лежащую на носилках, Викторию. В воздухе сквозило нарастающее напряжение. Водительская дверь хлопнула и в салон ввалился грузный мужчина в синей куртке, держащий пластиковый стаканчик с кофе.

— Ну, брат, ты даёшь! — бросил он, ни к кому особо не обращаясь. — Первый час ночи, а тут такие мелодрамы, я не могу, — он глухо расхохотался. — Ну, куда Джульетту транспортируем?

— До исторического центра, а там я покажу, — отозвался альфа, не поднимая головы.

— Ну-с, довезу по высшему разряду.

Волк, сохраняя человеческий облик, дернулся, когда машина, с неожиданной прыткостью, завелась и поскакала по грунтовой дороге. Он все ещё злился на отца, но не меньше был ему благодарен за тот экспромт, который он выдал не более получаса назад. Девушка продолжала биться в истерике, когда Брут четким выверенным движением ударил ее по затылку. На полный ужаса взгляд сына он лишь спокойно ответил: "Мне не впервой психи унимать". Они донесли ее до лечебницы, где оборотень наплел знакомому дежурному водителю удивительную историю про страстный роман его сына-оборотня с человеческой девушкой, попытку признания и, последовавший за ней, девичий ужас с потерей сознания. Он говорил так складно и так правильно для собеседника, что у того не осталось и мысли о том, что всё могло быть иначе. Радостно согласившись подвезти неудачливых любовников до, якобы, её дома, он, перебивая самого себя, рассказывал о своих похождениях в молодости. Арес всячески старался не перекладывать фантазию отца на собственный случай, но это лишь больше вызывало в нем отвращение.

В какой-то момент водитель обернулся и крикнул волку:

— А ты ж служишь, да? В здешнем изоляторе?

— Служу, — мрачно ответил он, даже не заметив за собой лжи.

— У вас там же вчера какой-то балаган был. Сбежал же кто-то, да?

— Да, сбежали несколько, — отстраненно ответил альфа.

— Круто, слушай. Нет, не круто, конечно. Но сам случай какой,

а? Твой батька, — он побратимски стукнул Брута по плечу. — О тебе рассказывал. Молодец, парень!

Арес смутился и, не в последнюю очередь, из-за самого тона этого разговора.

— Я вообще к вам, ну, как к виду, нормально отношусь. Мой дед охотником был, а мне так это все дело не нравилось. Притащит бабке фазана, разделывай, мол. А я в слезы, прикиньте? И сижу, молюсь за упокой птички, — водитель вновь расхохотался, но быстро затих, погруснев. — Да… Потому ко всему живому с теплотой и трепетом. И детей своих этому учил и внуков буду. И черт бы с ним: оборотень, человек, какая разница?

Когда "Скорая" припарковалась у нужного дома, человек со всем великодушием хотел помочь занести Викторию, но Брут его вовремя остановил. Поднимались молча, в крохотный старый лифт внести девушку на руках не получилось. Арес трижды постучал и дверь, в полном изумлении, открыл Арман.

В офисе федеральной службы контроля, в полдень…

Агент, перекатываясь с пятки на носок, ждал своего часа у массивной дубовой двери. Она не пропускала звуков, но ему казалось, что там для него уже подготовили кипящий котел. Из кабинета вынырнул директор ФСК, жестом пригласил подчиненного войти и тут же захлопнул за ним дверь. В воздухе сквозило такое напряжение, что, казалось, рукопожатие могло бы убить током обоих, и агента и Леонарда Себулу. Тот, развалившись в кресле начальника, раскуривал сигару.

— Проходи, садись, — сказал он с подозрительным добродушием. Мужчина подчинился. — Знаешь, почему ты здесь?

— Я провалил важное задание, — ответил он, опустив глаза. — Готов понести наказание и…

— Не в то русло, попробуй ещё раз, — скучающе прервал его министр.

Округлив глаза, агент встал, вытащил из кобуры служебный пистолет, жезл с амулетом из петли, удостоверение, сложив их грудой на стол, и уже потянулся сорвать собственные погоны, когда Себула расхохотался. Истерично, неконтролируемо. На его глазах выступили слезы, а отекшая кожа лица мелко подрагивали в такт, отражавшемуся от стен, смеху. В миг он посерьезнел, но сохранил доброжелательный тон:

— У вас инструкции на такой случай есть, о которых я не знаю? Как один все, ей-богу. Да, садись ты, в конце концов. Давай-давай.

Себула достал из под стола полупустую бутылку виски и стаканы. Уверенным движением разлив спиртное, подал, совсем уж растерявшемуся, мужчине.

— Но, в чем-то ты прав. Действительно провалился. Но наказывать тебя мне нет смысла, — он лениво выпустил дым сигары и, словно придя в себя, махом выпил виски. — Будешь в моем личном подчинении. Ты и твои люди, если такие остались. С твоим директором все улажено. И будешь должен мне в любом моем статусе и местонахождении. Понял?

За городом…

Когда Оден взвыл, мы принялись собираться. Путь предстоял недолгий, но сложный: через горный склон по серпантину и затем, ближе к ночи, назад в город. Мы двигались нестройной молчаливой шеренгой несколько часов, на открытой местности побежали и, будучи вновь скрытыми кронами столетних деревьев, перешли на шаг. И все казалось таким спокойным и обыденным, таким, как оно всегда должно было быть.

Когда заканчивался первый час карабканья по горе, Хорс внезапно повеселел, стал тянуть заметно уставшего брата за шкирку, как будто мог его унести, и, потеряв энтузиазм к этой затее, вырвался вперёд. Там его схватила в охапку старушка — оборотень, но в человеческом обличии, вся увешанная бусами и браслетами. Из ее объятий внука вырвал другой волк, крупный и седой, принявшись облизывать его и играть. Третий же, поняв, что пока щенок ему не достанется, бросился к младшему с не меньшей радостью. Приободрившаяся стая поднималась к пещерному логову.

К моему удивлению, порыв старческого счастья от встречи быстро прошел. Щенки и Селена разбрелись по, заготовленным для них, местам отдыха. Скорее не из реальной усталости, а повинуясь наказу вожака и старейшин. Остальные же собрались у входа в убежище. Миранду приняли с большим уважением. Оказалось, что у нее и Деви, той самой бабушки Хорса, был общий знакомый, о чьих выходках они вдвоем, тихо и в стороне, рассказывали истории. Волки Найл и Ронан же допытывали у пришедших последние новости.