Весьма опасная игра
Шрифт:
– Мистер Кери, я здесь один. И босс здесь я.
На нем была приталенная, оливково-зеленая кожаная куртка, желтый шелковый шарф, заметно мятые черные брюки и коричневые мокасины.
Я покачал головой.
– Вся та фантасмагория возле моста имела целью нам внушить, что ты и есть та загадочная личность, которая в состоянии притащить сюда это передвижное чудо просто ради собственного удовольствия. Но тогда ты переиграл. Теперь буди его.
– Мистер Кери, уверяю, я здесь один.
– Боссы не спят в кабинах и тем более одетыми. Давай его сюда, водила!
Его лицо совсем окаменело, потом он повернулся и пошел к двери справа от циновки.
Я добавил:
– И оставайся все время на прямой видимости. Стенки здесь, должно быть, не слишком толстые.
Клод вполне понял мою точку зрения: пуля девятого калибра способна пробить десять дюймов прочнейшей сосны, так что выстрел прошьет прицеп из конца в конец.
Он осторожно постучал в дверь и приоткрыл ее. Похоже, разговор шел по-немецки.
Я встал с кресла и переместился таким образом, чтобы держать его в поле зрения.
В комнате зажегся свет, и через некоторое время времени вышел худой, сутулый человек с взъерошенными седыми волосами, одетый в полосатый, красно-желтый с черным халат. В руках его ничего не было и ничто не оттягивало карманы халата. Похвальная нейтральность.
Мимо него я смотрел на Клода. Тот задержал взгляд внутри комнаты несколько дольше, чем того требовало пустое помещение, затем мягко закрыл дверь.
Я приказал:
– Открой. Пусть она тоже придет.
Несколько бесконечно долгих секунд сгустившаяся атмосфера подсказывала, что эти двое готовы на меня прыгнуть. Я сделал шаг назад, чтобы за спиной была только стена, и большим пальцем снял револьвер с предохранителя.
– Вы, ребята, решили сыграть со мной злую шутку, я прав? У меня в магазине тринадцать зарядов, так что если дойдет до стрельбы, экономить не буду.
Человек в халате повернул голову и резко крикнул:
– Komm her, Ilse. [1]
Казалось, что сама комната перевела дух.
Он вытащил из кармана деревянный резной портсигар, достал сигарету и закурил.
Мы напряженно смотрели друг на друга через табачный дым. Из широких рукавов халата были видны длинные тонкие руки китайского мандарина. Его лицо сходилось клином к острому, маленькому подбородку, Кожа лица туго обтягивала кости черепа. Большие голубые беспокойные глаза и губы с сигаретой все время были в движении, и казалось, что этим процессом хозяин не управляет. Лицо было аскетичным и сладострастным одновременно, выразительное лицо, способное на любое выражение, кроме счастья.
1
Иди сюда, Ильза (нем.)
Это было лицо человека, понимающего неотвратимость смерти, характерное для людей прошлых веков, рисовавших черепа на дне своих кубков. Лицо свидетельствовало, что его хозяин желает взять от жизни все: власть, наркотики, спиртное, женщин, – иначе он просто рехнется.
Я сказал:
– Ты бы лучше нас представил друг другу, Клод.
Клод обратился к хозяину:
– Das ist der Pilot. [2]
– Что, у него нет имени? – спросил я.
Человек передернул тощими плечами, показывая, что имя не имеет значения.
2
Это пилот (нем.)
– Кениг, если вам угодно.
У него был легкий немецкий или швейцарско-немецкий акцент.
Затем появилась она, в длинном стеганом халате с розовой вставкой. Середина ночи явно не была для нее лучшим временем. Женщина была высока и хорошо сложена в наиболее важных, традиционных для оценки местах. Лицо начинало оплывать, растрепанные волосы казались светлыми, серые глаза, вероятно, были большими, если бы она окончательно проснулась. Но сейчас настроение у нее было не лучше, чем у мокрого кота.
Она повернулась к Кенигу:
– Сигарету.
Тот достал портсигар и передал ей одну.
Затем она обратилась ко мне:
– И что же вы от нас хотите?
Я, двигаясь боком, как краб, пробрался к своему стулу и сел.
– Могу я просто искать работу, как вы считаете?
Кениг обнажил зубы в мимолетной ухмылке, сильно напомнив мне улыбающийся скелет.
– Какого рода работу?
– Клод что-то говорил мне несколько дней назад.
Ильза кое-как добралась до стула и плюхнулась на него так, что задрожал весь прицеп.
Кениг снова осклабился, и трудно было уловить смысл этой гримасы.
– Боюсь, эта работа уже сделана, мистер Кери.
– Оскаром Адлером?
Он нахмурился и тоже сел.
Клод остался стоять, я сохранял позицию, в которой револьвер был направлен примерно в его сторону. С такими типами следовало считаться.
Кениг сказал:
– Да, Адлер выполнял для меня кое-какие поручения. Вы полагаете, что раз он мертв, вы можете занять его место? Но чтобы это выяснить, револьвер вроде бы не нужен, мистер Кери?
– Вы посылали его в полет, когда он погиб?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Черт возьми, отвечайте на вопрос.
Он только оскалился.
– Оружие у меня. По правилам игры отвечать вам.
Он продолжал скалиться.
– Виски, – временно отступил я, – есть тут какое-нибудь виски?
– Думаю, виски разыскать можно. Клод...
– Нет, – перебил я, – пусть она займется. Я ей доверяю.
Кениг сказал:
– Ильза, вы ничего не имеете против, чтобы принести мистеру Кери стакан виски?
Она одарила меня взглядом, который мог рассечь человека пополам. Потом заставила себя подняться на ноги и двинулась через комнату к небольшому бару, встроенному в стену рядом с циновкой, откинула его дверцу на петлях, образовавшую столик, и через ее плечо я уловил блеск полудюжины бутылок.
– Итак, полет Оскара, – продолжал я, – я спрашиваю вас о полете Оскара.
– И если я не отвечу, вы нас всех перестреляете?
– Да нет, я просто оставлю вас торчать здесь, северней реки, чтобы полиция вас подобрала. А так, я думаю, мы могли бы кое-что сделать.