Весна (Дорога уходит в даль - 3)
Шрифт:
Ворона перебивает ее:
– Я застала вашу воспитанницу Сущевскую в ту минуту, когда она рылась в ящике воспитанницы Яновской. Будьте любезны, Агриппина Петровна, обследуйте ящик Яновской (Ворона выражается изысканно: не "обыщите", а "обследуйте").
И пусть Яновская посмотрит, все ли вещи в ее ящике на месте...
Мы с Гренадиной идем к моей парте. Вороне, как помощнице начальницы, не подобает самой, своими руками "обследовать"
вещи воспитанниц.
В моем ящике, как я и ожидала, лежит пакет, завернутый в газету, перевязанный шпагатной веревочкой, - это и есть та книга о Карле Марксе, о которой рассказывала
– Антонина Феликсовна, - говорю я быстро, чтобы забежать вперед раньше, чем заговорит Гренадина (мне самой противно ощущать, что меня бьет дрожь, - значит, я боюсь, да?), - Антонина Феликсовна, у меня в ящике ничего нет. Я только ч го пришла из дому. Вот мои книжки - в сумке. Я еще не успела их вынуть.
– То есть как это в ящике ничего нет?
– нахмуривается Ворона.
– Ничего нет. Ящик пустой, - повторяю я и смотрю на Гренадину так же пронзительно-выразительно, как смотрела во сне на часовщика Свенцянера. Словно хочу внушить Гренадине:
"Подтверди! Подтверди мои слова! Пойми меня и подтверди!"
И Гренадина - золото Гренадина!
– понимает.
– Ничего нет, - повторяет она деревянным голосом мои слова.
– Ящик пустой.
– То есть как это - пустой?
– сердится Ворона.
И Ворона направляется к нам сама.
На меня нападают и отчаяние и отчаянность. В мгновение, когда Ворона пробирается сквозь группу девочек, скучившихся - между нею и моей партой, я выхватываю из ящика Люсину книгу о Марксе. Еще какая-то доля секунды - и уже книжку перехватила у меня Гренадина, сунув ее себе под локоть. Лицо у нее спокойно-безразличное, но руки дрожат так же, как у меня. Когда Ворона, подойдя к нам, пытливо заглядывает в мой ящик, в нем действительно ничего нет: он в самом деле пустой.
Все это заняло какие-то малые доли секунды. Даже из девочек, как потом оказалось, никто ничего не заметил.
– Ничего не понимаю...
– растерянно бормочет Ворона.
А где ваши вещи, Яновская?
Я молча показываю ей мою сумку.
– Она ж только сейчас пришла из дому!
– повторяет Гренадина мои прежние слова.
– Она еще не была в классе. Он был заперт. Она стояла под дверами.
Когда думаешь, рассуждая, мысли двигаются медленно, неповоротливо. Но бывает, не столько ты думаешь, сколько чувствуешь - тогда мысли-чувства летят с неимоверной быстротой. За секунду успеваешь и понять многое, и увидеть все это словно с высокой горы! Так я внезапно понимаю, что Гренадина только что спасла не только Люсю и меня (нас исключили бы мгновенно!), но, вероятно, и всех остальных членов нашего кружка вместе с Александром Степановичем. Если бы дознались о том, что он с нами занимается - читает и разбирает запрещенные книги, - его бы, наверное, арестовали, выслали из города. Во мне поднимается горячее чувство благодарности к Гренадине... И злоба, на Ворону, обида на нее! Как смеет Ворона подозревать Люсю Сущевскую - и, значит, любую ученицу!
– в воровстве?
Стою у парты, прижимаю к себе сумку с книгами и тетрадями и, плача, говорю Вороне:
– Зачем вы так? Сущевская - честная... Мы все - честные... У нас за шесть лет никогда ничего не пропадало!
– Никогда!
– кричат и другие девочки.
– У нас честный класс!
Мы с Люсей плачем, спрятав лица друг у друга на плече...
Картина! Еще минута - и заревет весь класс!
Ворона понимает, что ей остается только уйти. Наверное, она чувствует, что все ее ненавидят!
– Уймите своих истеричек!
– брезгливо бросает она Гренадине, пробираясь к двери.
–
Уход Вороны весь класс оценивает, как ее поражение: хотела сделать очередную гадость - не удалось!
Во время уроков мы с Люсей нет-нет да взглянем друг на друга и улыбаемся. Словно хотим убедиться, что все кончилось благополучно, и радуемся этому. Но чаще мы смотрим на Гренадину, смотрим влюбленными глазами. Синявка - наша институтская синявка!
– оказалась такой молодчиной, такой героиней! Нет, это просто не укладывается в наших головах.
Нас очень удивляет, когда Гренадина на следующем уроке, сидя за своим столиком, вскрывает пакет с книжкой о Марксе и начинает перелистывать. Но еще больше поражает нас, что Гренадина, читая эту книгу, начинает улыбаться, а местами даже тихонько смеется про себя. Что она там нашла смешного?
После уроков мы с Люсей идем провожать Гренадину до ее дома.
– Кто дал вам эту книгу?
– спрашивает она.
– Жилец, - отвечает Люся.
– А что в книге, вы знаете?
– Нет. Мы ее и раскрыть не успели... А вы читали, Агриппина Петровна?
– Пустая книжка. Ее и читать-то врад ли стоит. И бояться нечего - одни глупости. Автор этот всякие пустяки врот!
В самом деле, книга, наделавшая такой переполох, оказывается вовсе не запрещенной. Это просто юмористическая книжонка с неумной и беззубой насмешкой над марксистами. Автор издевается над какими-то глупыми студентами, последователями Маркса, тщательно прячущими от полиции пакет неведомого содержания. Им сказано, что в пакете находятся сапоги самого Карла Маркса. Незадачливые студенты относятся к пакету с благоговением, попадают все время во всякие передряги, путаницы, не очень смешные приключения. Книжонка издана в Петербурге, напечатана с разрешения цензуры. Она так и называется "Сапоги Карла Маркса"...
В общем, не то гора страхов родила мышь, не то пустяковая мышь родила гору страхов.
Глава четырнадцатая. У БУРДЕСОВ НЕ СКУЧНО...
Торжественно и чудно! Весь дом снаряжает меня на первый урок к Бурдесам. Мама внимательно, даже придирчиво, осматривает меня с головы до пят: как я причесана, как одета, что у меня на ногах. Может быть, мои любимые разношенные, старые бахилы, которые я обожаю таскать дома? Нет, мама не делает никаких замечаний: все в полном порядке.
– Когда ты хочешь, - горько говорит мама, - ты бываешь прелестной девочкой.
– Я всегда хочу, - отвечаю я мрачно.
– Только не выходит это у меня!
Сенечка с игрушечным ружьем через плечо ждет меня в передней.
– Пошли!
– и берет меня за руку.
– Ты куда это собрался?
– А к этой... Которая чернилами брызгается!
– Зачем?
– Чтоб не смела брызгать на мою сестру!
– гордо заявляет Сенечка. Пойдем! Ничего не бойся - я с тобой!
С трудом удается договориться с моим героическим братишкой: он проводит меня только до подъезда и возвратится домой.
– Ладно...
– неохотно соглашается он.
– До подъезда. Но, если что-нибудь, вызови меня по телефону - я прибегу!
Мы с Сенечкой подходим к подъезду Бурдесов. Дом двухэтажный. Вверху живут сами Бурдесы. В нижнем этаже какое-то военное учреждение, большая вывеска: "Штаб 13-й бригады".
Перед тем как нам с Сенечкой расстаться, он с тревогой смотрит мне в глаза:
– Не боишься, нет? Смотри, если будут обижать...
– Никто ее обижать не будет! Я за нее заступлюсь!
– раздается сзади нас знакомый веселый голос.