Ветер и море
Шрифт:
Он взглянул на нее и увидел изящную тонкую талию, округлые груди и розовые ореолы, которые его язык, разумеется, немедленно вспомнил.
– Запасные рубашки в моем сундуке, – хрипло проговорил он. – Ради Бога, найдите рубашку и наденьте ее.
– Очень жаль, что вы не держите еще и запасные девственные плевы для подобных ситуаций, – иронически приподняла бровь Кортни.
При этих словах Баллантайн вскинул голову, и кровь мгновенно отхлынула от его лица. Что за чушь она несет? В чем она его обвиняет? Он зажал в руке одеяло и невольно проследил за взглядом Кортни, устремленным
– И вы сделали это с таким искусством, что я просто не могу дождаться, когда другое животное тоже изнасилует меня.
– Я... я был пьян, – запинаясь, начал Адриан, чувствуя, как убийственная боль в черепе распространяется вниз и охватывает его тело.
– Вы были беспросветно, мертвецки пьяны, – невозмутимо уточнила Кортни. – И вы набросились на меня, а я ведь говорила вам, что так и будет, когда вы первый раз предложили мне такую сделку.
Баллантайн проглотил сарказм, сознательно не отреагировав на него. Глядя на Кортни сквозь завесу отвращения к себе, он следил за каждым ее движением, пока она искала чистую рубашку, встряхивала ее, чтобы расправить, и натягивала на тело. Рубашка была на несколько размеров больше, чем нужно, и делала ее еще более юной и еще более несчастной жертвой.
Застонав, Баллантайн нетвердой походкой прошел от кровати к умывальнику. Налив воды из кувшина в таз, он набрал воздуха и окунул лицо в ледяную воду. Подняв голову, он отряхнулся и увидел, что Кортни, сидя на краю койки, с любопытством разглядывает его голые ягодицы.
– Выгляните в коридор, – распорядился он, схватив бриджи, – и скажите, там ли еще охранник.
Кортни вздохнула, но подчинилась. Чуть приоткрыв дверь, она выглянула в темный коридор, а когда повернулась, Баллантайн, уже в брюках, наклонился над сундуком, чтобы достать себе рубашку.
– Охранник там, но он стоит возле трапа. Стараясь не встречаться с пристальным, смущающим взглядом Кортни, Адриан надел батистовую рубашку, посмотрел на себя в зеркало, провел рукой по щетине на подбородке и нахмурился, решив, что, должно быть, проспал полдня и всю ночь. Быстрый взгляд на карманные часы сказал ему, что было семь тридцать пять, а свет, проникавший сквозь вентиляционное отверстие, подтвердил, что пока еще утро.
Продолжая избегать насмешливых глаз, он достал ключи и отпер шкаф с бритвенными принадлежностями.
– До чего безукоризненный офицер, – с издевкой протянула она. – Как прискорбно, что вам не хватает манер джентльмена.
У Адриана заметно дрожала рука, когда он доставал из чехла бритву. Он понимал, чего добивается Кортни, и знал, для чего она его дразнит, но не мог ничего придумать, чтобы остановить ее, и прежде чем снова наклониться над умывальником, ему пришлось преодолеть еще один особенно свирепый приступ головной боли.
– Не хотите, чтобы я побрила вас?
– Благодарю. – Он взглянул на ее отражение в зеркале. – У меня нет желания приносить в жертву свое горло.
– Вовсе не на вашем горле я с величайшим удовольствием испробовала бы бритву, – сухо заметила она, отходя от двери.
Баллантайн поймал в зеркале взгляд изумрудных глаз и беспомощно нахмурился,
– Сядьте, Янки, пока не упали. Если бы мне нужна былажертва, поверьте, я могла бы сделать это ночью... или утром, когда вы спали.
Он колебался, наблюдая за ней сквозь щелочки глаз, а потом пальцы сомкнулись вокруг запястья Кортни и отобрали острое лезвие.
– Тем не менее, если не возражаете, закончим эту маленькую сцену семейной преданности. Вы, по-моему, переигрываете, стараясь быть полезной.
Кортни пожала плечами, но не сделала попытки освободить руку. Баллантайн, нахмурившись, смотрел на нее, как будто существовал какой-то скрытый смысл, который он упустил, что-то, что он должен был понять. Но что бы это ни было, оно ускользнуло от него, и Адриан выпустил руку Кортни и снова повернулся к зеркалу. Оставив несколько порезов и не выбрив как следует подбородок, он ополоснул лицо и насухо вытер его полотенцем.
– Пожалуйста, заканчивайте одеваться. Я хочу навестить Мэтта, прежде чем заняться другими делами.
– Какими другими делами? Вы же под арестом, разве нет? – И когда ни ответа, ни возражения не последовало, Кортни выдвинула собственные умозаключения: – Зачем тогда в коридоре стоит охранник? Зачем вчерашний ром и непонятная жалость к самому себе? – Замолчав, она смотрела, как Баллантайн убирает бритву. Заметив ее интерес к этой вещи, он заткнул ее за пояс, вместо того чтобы снова доверить шкафу, и Кортни весело улыбнулась. – Вы, видимо, не слишком обеспокоены. Арестом, я имею в виду.
– Я умею скрывать эмоции, – криво усмехнулся он.
– Это не так уж трудно, когда ничего другого не остается.
Адриан вздохнул и на мгновение закрыл глаза, а когда снова открыл их, Кортни вместо капитуляции, которую надеялась увидеть в них, встретилась с серо-стальной угрозой.
– Я буду нести ответственность за то, что произошло этой ночью, – отчеканил он. – Я даже'могу зайти настолько далеко, что скажу: «Вы победили». Вы правы, я вел себя как слизняк, именно так, как вы сказали. Это так, но до поры до времени. Еще одна ваша очаровательная острота или насмешка, и я могу изменить свое мнение. Я могу подумать: «Черт, все уже свершилось, так стоит ли останавливаться? Она, вероятно, получила удовольствие, иначе не просила бы еще».
Кортни почувствовала, как у нее загорелись щеки, смущенно попятилась и в стремлении поскорее отступить едва не опрокинулась на морской сундук.
– Полагаю, мы поняли друг друга? – Дождавшись от нее неохотного кивка, Баллантайн достал льняной шейный платок и бросил его Кортни. – Завяжите себя, – строго приказал он. – И сделайте что-нибудь со своими волосами, чтобы они не выглядели такими... – Он покрутил в воздухе рукой, не в силах заставить себя произнести слова, которые приходили ему в голову: красивыми, привлекательными, соблазнительными. Мягкие блестящие взъерошенные завитки вызвали у него еще одно воспоминание о прошедшей ночи, воспоминание о лишающем сил забвении, о том, как он погружал губы в нежный аромат и чувствовал, что податливое тело с жадностью выгибается ему навстречу.