Ветвь оливы
Шрифт:
— Немного позже, — сказал он. — Выпей пока кофе, у тебя такой вид, будто ты скоро упадешь.
— Папа! — воскликнул я.
— ? — Он поднял взгляд и посмотрел на меня почти так же кротко и невинно как Каррико.
— Я прекрасно все понимаю, но давай не будем считать заранее, что все кончено!
В его глазах отразилось почти потрясение. И я уверен, что искреннее. Сознательно — конечно, искреннее.
— С чего это ты взял?..
— Ни с чего. — Я поднялся и оперся рукой о спинку стула. — Ни с чего… — повторил я. — Просто с одним таким человеком я сегодня уже виделся. Ты пытаешься все удержать в одиночку. Я знаю — почему. Потому что так надо. Приходится. Но это еще не отделяет тебя от нас. Я верю в то, что ты знаешь, что делаешь, и рассчитываешь все
Он тихо усмехнулся в усы. В глазах искорками заплясало веселье.
— Я мог бы сказать тебе то же самое, — сказал он. — Или Раулю, или любому из нас. Даже Клинору. Все делают что-то, о чем приходится только догадываться. Потому что все очень ненадежно. И в каждом плане есть бездна слабых мест.
— Ты знаешь, о чем я! Ни к кому другому этого нельзя отнести в такой мере.
— Знаю, — спокойно признал он.
— Но насчет Труа и Реймса…
— О них можешь всерьез не беспокоиться. — Я посмотрел на него с изумлением. — Это только отвлекающий маневр. Но он позволит нам выдвинуть войска ближе к его замку. Он провел там много времени в последние годы, и сколько бы баз в Париже он ни ликвидировал, ту, что в собственном доме, он не захочет потерять. Следя за нами здесь, ее он пока не тронул. Если мы двинемся туда прямо, то спровоцируем его на спешку и рассредоточение, но если войска будут небольшими, с которыми, как бы ему казалось, он мог справиться, и выйдем мы не все, это будет идеально, какое-то время он будет только присматриваться и выжидать. Завтра вы выйдете по дороге прямиком на Труа, но затем, не входя в город, двинетесь дальше — не в его замок, а в наш собственный. Это поблизости, и нам тоже стоит укрепить тылы. А кроме того — было бы и впрямь неплохо увести сейчас несколько отрядов из города и вообще перенести действие в другое место, чтобы разрядить обстановку.
— Разрядить обстановку?
— Пока не поздно. Иначе Клинор может снова использовать ее против нас, устроив любую удобную диверсию, чтобы всем стало не до него. Тем более теперь — если он узнает то, что знает Рауль и поймет, что мы здесь практически безопасны и ничем серьезным грозить ему не можем. Париж пока не останется в безопасности. Тебе будет лучше забрать с собой наших девушек.
— Ты думаешь, там им будет безопасней, чем в городе?
Он склонил голову.
— Вполне возможно. Кроме того, их исчезновение вызовет у него меньше опасений. И вопрос даже не в этом — если действия переместятся туда, они больше будут нужны там, чем здесь, а чем дальше, тем передвижения станут опаснее — когда он будет лучше понимать, что происходит. Но когда он станет лучше это понимать — он постарается удержать свои позиции, и нам не придется гоняться за ним по всему миру.
— Понятно…
— И тебе пока, возможно придется продолжать быть мной.
Я посмотрел на него вопросительно.
— По некоторым признакам, Клинор продолжает считать, что ты это я. Ему так удобнее.
— Хотел бы я знать, кто тогда я, по его мнению… — усмехнулся я.
Отец пожал плечами.
— Кажется, у вас с Фонтажем всегда было что-то общее, — обронил он небрежно.
И я вдруг снова запнулся, пораженно на него глядя… «Я выступаю с вами», — сказал сегодня Фонтаж. Это что же, тоже было подстроено? Отец тихо рассмеялся, глядя на меня, похоже, он был искренне позабавлен.
— Нет, — ответил он напрямик. — Я этого не подстраивал. Пришло в голову, когда он вызвался ехать с вами. Клинор и впрямь может подумать и такое.
— А как же Рауль? От него-то он все узнает.
— Если Рауль действительно попадется. Но вдруг ему повезет или он, подумав хорошенько, еще вернется. А если нет… он может узнать о его попытках самогипноза и не поверить ему в таких мелочах. Человеческая способность постигать истину — очень избирательная вещь.
— Не выйдет, — сказал я решительно, — ведь это ты у нас командуешь парадом и походом.
— Он может убедить себя, что мы с тобой поменялись ролями для пользы дела. Вряд ли он поверит, что мы никак не пытались спутать следы.
— Да, это вряд ли…
— Ну что ж, сегодняшний день уйдет на подготовку, — продолжил он. — А выступите вы завтра на рассвете. Чуть позже выйдет Огюст с отрядом Таннеберга. Затем и я…
— А с кем отправится Готье? Или — должен же будет кто-то остаться на всякий случай в Париже?
— Я бы предпочел, чтобы он вышел с Огюстом, последнему требуется некий стабилизатор. Но возможно, к нам еще кое-кто присоединится. В Париже останусь я. По крайней мере, до какого-то момента. Возможно, Готье понадобится мне здесь. Посмотрим. Может быть, еще вернется Рауль, если услышит новости.
— А если он не вернется и если справится, тогда, надеюсь, наши масштабные действия будут ни к чему…
— Ты забываешь про Реймс и Труа. А может быть и другие города. Пороху накоплено достаточно, запалы подведены. И даже обезглавленное чудовище умрет не сразу.
— Да, разумеется…
— И еще будет много скверных последствий, что бы мы ни делали. Но если мы не будем этого делать, будет хуже.
— Знаю.
— Ничуть не сомневаюсь, что знаешь.
— Ну что ж, тогда пойду поприветствую «вверенную мне часть», надо же посмотреть, как там теперь обстоят дела!..
— Стой.
— ?..
— Сперва тебе придется отдохнуть. Способности Изабеллы к химии чудеса творят, но я не хочу, чтобы ты слишком привыкал к этим чудесам. Отправишься туда вечером. Каррико отлично справится сам, насколько мне известно, все войска в городе пока еще в полной боевой готовности.
— Да, конечно… — Именно в этом я и убедился вечером.
Дела в отряде перед гипотетической войной во Фландрии обстояли неплохо. Много было новых солдат, мне незнакомых, но многие еще отлично меня помнили и хоть сожалели, должно быть, в глубине души, о старом командире, приняли меня «на ура», с немалой подачи, конечно, бойкого Каррико и просто наслышавшись о моих последних подвигах во время Варфоломеевской ночи. Даже и впрямь разгулявшиеся обо мне скверные слухи моих старых и новых сослуживцев только радовали и придавали их радости веселую остроту. Все ведь относительно, и пусть для врагов мы будем самым ужасным злом. Кое-что, конечно, понадобилось уладить перед отъездом, но ничего трудного или серьезного, все было готово заранее.
Рауль, разумеется, не вернулся.
VIII. Поправка на ветер
— Ого! Потрясающе! — воскликнул Нейт, восхищенно тараща глаза. — Значит, мы можем делать в прошлом абсолютно все, что нам заблагорассудится, а здесь, в настоящем, ничего не изменится и ничего плохого не произойдет?!..
Он появился у нас лишь месяц назад, и хоть отлично все это знал, свежие впечатления «вживую» заставляли его эмоции перехлестывать через край. С ним бывало забавно, как с любопытным, полным энергии, резвящимся щенком.
— Ну, положим, «абсолютно что угодно» мы делать не можем и не должны, — строго возразила Линор. — Как бы тебе понравился чей-нибудь произвол в нашем мире?
— Но ведь те миры ненастоящие, — примирительно пожал плечами Нейт. — Они появляются только когда мы туда попадаем. И потому, что мы туда попадаем…
— Это не делает их менее настоящими. Просто мы входим в число созидающих их обстоятельств.
— Но ведь это не то самое прошлое…
— Нет, это не то самое прошлое. Оно только похоже на наше. В нашем тоже наверняка есть элементы непоследовательности и привнесения влияния извне, так или иначе. Фактически, мир более запутанная вещь, чем нечто, развивающееся шаг за шагом, постепенно, по своим внутренним естественным причинам. Наверняка не лишены оснований некоторые сказания о богах и пришельцах из других миров или измерений. Все, что произошло, сплетается в единую ткань, приводящую к настоящему времени и настоящему миру. Все наши вмешательства вовне — создают новые полотна.