Вейн
Шрифт:
– Не отдам, слышишь! Пусть без дара, какую угодно! От всего отрекусь, увезу тебя, спрячу. Только ты…
– Пусти!
Размахнувшись, Йорина ударила его по лицу.
– Не смей. Даже думать. Я верну дар. Нужно, так за этим вором на коленях поползу. Я сделаю это!
У Оуна на побелевшем лице ярко проступило красное пятно. Йорина потерла зудевшую руку.
Она бы поползла, видит бог. Через весь дворец, через весь Йкам. Была бы хоть тень надежды.
Глава 14
Вчера наставник Евсей протащил их через узел в кабинете отца-настоятеля, потом пришлось долго идти по лесу. Юрка ворчал, что не успел взять ориентиры. Егор стискивал зубы, так хотелось на него прикрикнуть. До деревни добрались к ночи, утром выехали затемно. Их провожал староста, зевая так, что казалось – вывихнет челюсть. Евсей громко благодарил за гостеприимство и все беспокоился, успеют или нет до вечера в Понтягино. Староста обещал, что непременно, и махал в сторону дороги, мол, хорошая, наезженная. Ему не терпелось закрыть дверь, а настырный монах все торчал в воротах. Наконец тронулись в путь. Дорога и впрямь была отличная, ровный ход телеги убаюкал Егора, и он вскинулся, когда вдруг затрясло и швырнуло на обрешетку. Евсей поворачивал на узкий проселок, еле заметный в предрассветных сумерках. Проснулся Юрка, спросил удивленно:
– Чего, а?
– Вроде обратно едем, – сказал Егор.
Евсей успокоил:
– Все правильно, так отец Михаил наказывал. Тамошний узел подальше будет, но оно спокойнее.
Уснуть уже не получилось. Через час с небольшим показались крыши деревушки победнее той, в которой ночевали. Евсей спрыгнул с телеги, согнал мальчишек и свернул в поле. Объехав, долго тряслись по колдобинам, пока не выбрались на дорогу. Солнце уже подбиралось к зениту, а пейзаж все не менялся: справа березы да осины, слева – крохотные озерца, осот и камыши. Наставник Евсей сидел впереди с вожжами и клевал носом.
Егор измаялся от безделья. А Юрка ничего: лежит, смотрит в небо и чему-то улыбается.
– Как дома, – сказал он. – Мы так за сеном ездили.
– Для коровы? – спросил Егор, вспомнив Буренку тетки Лозы.
– Лошадей! Знаешь, какой там Алый! Умный, черт, и хитрый.
Потянулось длинное озеро, густо заросшее по берегу камышом. Выплыли из-за островка утки, какое-то время держались вровень с телегой, потом отстали.
– Скучаешь? – спросил Егор.
– В смысле?
– Ну, по дому.
– Нет!
Егор не поверил.
– Слушай, а кто это такой – Виктор Зеленцов?
– Не твое дело!
Что за человек! Ничего спросить нельзя!
До привала они молчали.
Евсей остановил телегу возле небольшой поляны. Вокруг старого костровища лежали коряги, приспособленные для сидения. Дерево поблескивало, отполированное штанами путников.
Юрка умело распряг лошадь и отправил пастись. Егор сходил за водой – неподалеку журчал обложенный камнями родник. Евсей тем временем выложил на тряпицу полбуханки хлеба, сыр, огурцы, головки лука. Сели кружком.
– Я и не думал, что вы поводырь, – сказал Юрка. – Не скучно с таким даром в монастыре?
Евсей удивился:
– Скучно?
– Ну да, все время одно и то же. А можно – ого-го!
– Каждый вейн выбирает свой путь. Мой – служить Всевышнему и ждать, когда ему понадобятся мои способности, им же подаренные. Вот как сейчас.
Юрка выбрал огурец покрупнее, хрупнул им и спросил с набитым ртом:
– А такого вейна не помните, Дан Уфф зовут?
– Как же! Однокашник мой.
Юрка закашлялся, подавившись, и Егор стукнул его по спине.
– Блин, круто! А он чего не рвется служить? И вообще амулеты носит. Как их… языческие!
– Вейны, к сожалению, часто бывают суеверными. Они живут в нескольких мирах и с несколькими богами в душе. Это грех, и я молюсь за своих братьев.
– Нужны Дану ваши молитвы! А Шэт – это кто?
Евсей быстро перекрестился.
– Один из падших ангелов.
– А пресветлая Иша?
– Святая, чудотворница, покровительница сирот. Много добра людям сделала. Она – как образ матери для тех, кто был ее лишен. Если хочешь, я расскажу или дам прочесть ее житие.
– Не надо, – отказался Юрка. – И так все ясно.
Евсей поднялся.
– Ну, тогда поехали. Благослови Всевышний!
Снова тряслись в телеге. Теперь оба спутника сидели впереди, Егор слышал, о чем они говорят.
– По их разумению, чем больше ориентиров знаешь, тем больше тебя ценят. Особенно если другому они неизвестны. Ну, навроде ты один туда можешь попасть, тебе и слава, тебе и деньги. Никто, ясное дело, делиться не желает. И встречаться друг с дружкой опасаются – вдруг маячок подвесят? Их, кто эдакое делать умеет, не любят. В таком таланте лучше и не признаваться, не ровен час, шею свернут. Так, на всякий случай.
– Конкуренция, – подсказал Юрка.
– Не без того. Суета.
Евсей причмокнул губами на сонную лошадь, пошевелил вожжами.
– Еще, видишь, какая закавыка, очень уж разнятся те, кто на Середине рожден, и пришлые. Первые вроде свои, тутошние. А другие…
– Понаехали.
– Ну да. Этим, которые с других миров, тоже в обиду: здешним-то выбирать не приходилось. Живут себе и живут. А им, как срок выйдет, или родню бросай, дом, или дар бесполезным станет. Попробуй, привыкни, когда только что все дороги на выбор. А женку с детьми за собой перетащить не у каждого вейна-поводыря получится – из своего мира хуже всего тянуть. Да и обживаться на новом месте не всякая баба согласится. Чай, не с одного конца улицы на другой переехать. Все чужое, язык и тот забудется. А куда без корней?
Егор слушал и думал об отце. Представлял, как вернется домой и скажет: «Папка, спасибо!» Ведь представить жутко: он бы даже не помнил Пшелес. Не было бы Ольшевска, Верхнелучевска, множества гарнизонов, в которых довелось пожить. Родьки бы не было, Талки, друзей-приятелей.
Заскрипела телега – это монах растянулся на подстилке из соломы. Вожжи перехватил Юрка.
– Сосну чуток, – сказал наставник.
Придерживаясь за обрешетку, Егор пробрался вперед и сел рядом с Юркой. Тот покосился недовольно.