Вид из окна
Шрифт:
Во время крещения в Храме Михаила Архангела у него уже не было никаких сомнений, потому и привёл с собой ещё сомневающихся жену и пятнадцатилетнюю дочь Веронику. Во время таинства несколько раз чувствовал какую-то необъяснимую тяжесть, желание быстрее закончить, выйти на воздух, но когда все вместе читали Символ Веры, душа вдруг распахнулась, дышать стало легче, окружающие люди стали близкими, как родственники. И в строке «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущего века», открылся вселенский глубинный смысл происходящего.
Но слишком поздним было открытие простых и светлых истин Нагорной проповеди. Не совсем верно в отношении евангельских истин говорить
Мир Словцовых дал трещину в том месте, где её меньше всего ждали. Летом следующего года Вероника улетела в Америку, так как училась в новомодной школе с углублённым изучением иностранного языка и экономики. За счёт каких-то подозрительных фондов российские школьники разъезжались по разным странам, как когда-то Петровы боярские дети за умом-разумом. Своего на Руси, видимо, отродясь не хватало. Из Штатов вернулись все, кроме красавицы-доченьки Вероники. Она добровольно осталась там под патронажем каких-то странных общественных организаций, гарантирующих талантливой девочке дальнейшее обучение в США, а точнее, в связи с тем, что на неё положил глаз какой-то молодой миллионер. При этом она позвонила оттуда и полчаса втолковывала родителям, что это её решение, что не следует ограничивать её в правах… И Павел с горечью осознал, что оттуда звонит не его дочь… Даже голос казался каким-то зомбированным. Первое, что он хотел сделать, собрать деньги, полететь за океан, чтобы набить морды, кому следует, но тут вдруг на стороне Вероники выступила Маша.
— Павел, надо успокоиться, не пороть горячку, а вдруг наша девочка сможет научиться жить лучше, чем мы? Что мы дадим ей здесь?
— Дура ты! — взорвался Словцов, оскорбив жену в первый раз в жизни. — Мы ей самого главного не дали! Что мы дадим ей здесь? — передразнил, и ещё раз уверенно и осознанно повторил: — Дура ты, Маша, у тебя ребёнка украли, а ты… Ты читала, что Есенин об Америке говорил? Кнут Гамсун? Ну кого тебе ещё в пример привести?.. — и махнул в сердцах рукой.
Мир Словцовых треснул и распался на две половины. Из центра выпала соединительная часть — Вероника.
5
Снились ещё студенты, с которыми Словцов работу не закончил, оставил их на полпути к сессии. Они бегали по деканату, в котором, оказывается, можно было купить билет на самолёт в Америку, где они собирались продолжить обучение. Самого Павла Сергеевича там не было, он, словно наблюдал со стороны, откуда-то из-под потолка, но очень хотел что-нибудь им посоветовать. Типа: «Артём Васильевич Рогачёв тоже хороший преподаватель, даже лучше Словцова, потому что стихи не пишет, и они не мешают ему сосредоточиться на научной работе». Но сказать было некому, потому что все были рядом, но в то же время оставались неуловимы. Бегали за треклятыми билетами в треклятые Штаты. Сквозь всю эту нелепицу поэта посетила мысль, что он, наверное, последний внештатный сотрудник. И сам он пересекал таможню где-то в аэропорту “J.F.K.” и выпрашивал вид на жительство… у Вероники, которая почему-то была похожа на мулатку…
Последним в сумбур сновидений ворвался Хромов. «Да как же без него?», прямо во сне подумал Павел. Хромов же, снилось, ворвался в спальню и возбужденно прокричал:
— Подъём, филолог, зверьё ждёт! — прокричал так, что проснулась бы рота смертельно уставших солдат. Словцову даже показалось,
Павел открыл глаза и посмотрел на электронные цифры будильника на рабочем столе. Было чуть больше пяти утра. Сказывалась ранним пробуждением хоть и небольшая разница во времени. Но царящая за окном тьма отнюдь не казалась утренней. Больше всего хотелось снова закрыть глаза и забыться на неопределённыё срок, как в знаменитом стихотворении Лермонтова: «Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы…» Но через час на пороге действительно появится Хромов и начнёт подтрунивать над разнеженностью Словцова.
Полежав несколько минут с открытыми глазами, в который раз примеряя на себя новое пространство, Павел решительно встал и направился в ванную. Потом некоторое время рылся в сумках, подыскивая подходящую одежду. В результате облачился в джинсы и тёплый ирландский свитер. На цыпочках спустился вниз и зашёл на кухню. Очень хотелось кофе. Долго с тоской смотрел на мощный кухонный гарнитур, пытаясь по закрытым дверцам догадаться, где могут быть молотый или растворимый кофе, турка, сахар… Неожиданно вспыхнул свет, и на пороге появилась заспанная Лиза в прозрачном пеньюаре. Фигурка у неё была действительно точёная. Тут же вспомнилась Вера, вытаскивающая бюстгальтер из рукава футболки, отчего пришлось глубоко и несколько трагически вздохнуть. Про мужчин в этом доме забыли давно, а редкие экземпляры всерьёз не рассматриваются.
— Это моё место работы, — сказала Лиза, подразумевая вопрос.
— Не претендую, просто хотелось кофе, меня тут, по случаю, пригласили на охоту…
— Знаю. Иди, Павел Сергеевич, в гостиную, сейчас всё сделаю. Бутерброды?
— Можно, Лизанька, — в этот момент он испытал к домработнице искреннее чувство благодарности.
— Ну, прям, девятнадцатый век! Лизанька! — включила своё вечное недовольство девушка. — Щас ещё Вовка припрётся. Ему тоже, поди, кофеёв распивать захочется.
— Какой Вовка? — спросил и уже догадался Павел.
— Охранник. Вера велела ему сопровождать вас, а если потребуется, вступить в неравный бой с врагом.
— А памперсы она мне с собой велела дать?
— Это уж вы с ней…
В этот момент на кухню вышла в махровом халате сама Вера. С укором посмотрела на Лизу.
— Лиза, можно было, пожалуй, одеть что-нибудь?..
— А мне платят за то, что я тут готовлю и прибираюсь, а не за то, что одеваюсь. Я вот сейчас выпровожу господина охотника, а потом снова завалюсь спать, ненормированный рабочий день мне тоже не зачитывается.
Вера покачала головой:
— Да Бог с тобой, золотая рыбка. Но кофе я тоже буду. Мне сегодня надо пораньше.
Павел только успел сделать несколько глотков ароматного «амбассадора», когда дверь открылась без обычного доклада охранника, и на пороге появился Володя.
— Проходи сюда, Володя, присоединяйся, — пригласила Вера Сергеевна. — Лиза, ещё одну чашку! — крикнула она на кухню.
Тот скинул пуховую куртку прямо на пол и сел рядом с Павлом. Они обменялись рукопожатием.
— Как спалось? — вполголоса спросил он, но было заметно, что вопрос этот также интересует Веру, в то время как Лиза в пеньюаре нисколько не удивила Володю.
— Интересно и непривычно, — честно сказал Словцов, — что ни говори, но я себя ощущаю, словно из кинозала влез в экран, прямо в кинофильм, типа богатые что-нибудь делают… И сеанс, судя по всему, — он проводил ироничным взглядом Лизу, — дети до шестнадцати.
— Человек ко всему привыкает, — резонно заметил Володя.