Вид из окна
Шрифт:
Минуты через две встали. Володя и Павел переоделись в валенки, коих у Николая оказалось с собой четыре пары, так что по размеру, более-менее, подобрали. Хромов расчехлял оружие — три карабина, обмотанные бинтами. Видимо, маскировка, решил Словцов, и в подтверждение этому получил армейский маскхалат белого цвета.
— Сейчас уже говорить не будем, — предупредил Николай, — словно его самого можно было остановить, — пойдём вон там, — показал рукой, — низиной, там потом овражек и речка, выйдем на ту сторону. Лишь бы Петруха ничего не напутал, — в руках у него появилась вдруг шипящая эфиром рация, но говорить он в неё не стал, а только пару раз отжал тангенту. В ответ эфир ответил такими же, но тремя щелчками.
Николай кивнул рации, сунул её в карман комбинезона, выкрутив звук до минимума, а потом перевёл нехитрую морзянку остальным:
— Три зверя. Два быка и корова. Петя готов.
— В смысле готов? — испугался Хромов. — Напился уже?
— Да нет, Петя никогда не напивается, нет такой ёмкости, шумнуть готов.
— А-аа… Ну если всё удачно пройдёт, мы твоему Пете такую ёмкость выставим — утонет!
И потянулись гуськом, почти след в след по урману. Олег остался в машине. Впереди шёл Николай, за ним Хромов, за его широкой спиной — Павел, Володя замыкал. Словцов от всей этой экзотики чувствовал себя уныло, бессмысленность его присутствия здесь была настолько явной, что он невольно начал сочинять стихи. «Может быть, фрустрация не лечится шоковым выбросом в другой мир?», подумалось ему.
Прошло около получаса, когда они вышли на берег таёжной речушки, чтобы залечь в густом кустарнике на её берегу. Причём Николай предусмотрительно выдал каждому по куску брезента, с тем, чтобы одежда не промокла. Он всё время так и продолжал говорить, но теперь уже шёпотом. Сверившись с часами, он сообщил Хромову, что ждать осталось полчаса, не более.
— Я вчера всё точно просчитал, несколько кругов сделал, чтоб правильно обложить. Думаю, местовой зверь. Правда, лоси б ещё стояли, но Петро правильно пугнёт, ход им в одну сторону будет. Сюда — к нам на мушку.
Юрий Максимович, Володя и Николай залегли с карабинами, а Словцов с выданным ему биноклем. Хромов успевал периодически потягивать коньяк из фляжки. Николай, глядя на него, тоже добыл из-за пазухи чекушку, Володя от обоих видов спиртного отказался вслед за Словцовым.
Лоси вышли на другой берег, как и предполагал Николай, через полчаса. Их было трое. Пробиваться по насту им было неудобно, но, похоже, некий Петруха не оставил им другого пути. Выйдя на берег, они замерли, словно чувствуя скрытую опасность. Впереди шёл бычок с шикарной вилкой на голове. Безрогая лосиха, но с очень богатой «серьгой» на шее, шла в центре. Лось помоложе немного отстал. Словцов пожалел, что у него нет с собой фотоаппарата, хотя бы в мобильном. Мгновение, когда животные замерли, выбирая себе путь, было прекрасно. Но именно этот момент — самое подходящее для стрельбы время.
Хромов не промахнулся. После его залпа у быка подкосились передние ноги, но повалился он всё же чуть назад и набок. Следом пальнул Николай, также уложив лосиху. Разумеется, не промахнулся и Володя. Хромов хотел уже, было, подняться, как на лёд вылетел, словно обезумевший, волк. Так, во всяком случае, всем сначала показалось. Всем, кроме Словцова, который в бинокль узнал в животном хоть и крупную, но лайку. Возможно, волк у собаки был папой. Юрий Максимович, алчно цокнув языком, тут же прицелился, а Словцов совершил поступок, который сам не смог бы себе объяснить. Он вдруг вскочил, и бросился сверху на карабин Хромова:
— Это же псина!
В тот же миг раздался выстрел, но отнюдь не из карабина Хромова, а совсем с другой стороны. Совпадение с прыжком Павла было уникальное.
— Я ранен, — сообщил Словцов Хромову, — когда оказался с ним лицом к лицу. — Пуля в плече, больно дико…
— Какая сволочь стреляла, Коля!? — Закричал Юрий Максимович, но предпочёл не вставать до выяснения обстоятельств. — Там что, твой Петруха, совсем до синего напился? Он же в человека попал.
— Да не он это! — вступился за товарища Николай. — Кто-то другой! У Пети ружьё, а тут с нарезного кто-то пудельнул. И собака, наверно, этого человека.
— Не тайга, а Брайтон-Бич! — определил Хромов и длинно выругался. — Павел, ты как? — Хромов без обиняков перешёл на «ты». — Ты бы отполз, вдруг этот урод ещё стрелять надумает.
— Хреново, честно говоря, — признался Словцов. — Дышать больно, похоже ключице каюк. Так и чувствую, что она там сидит.
— Ты, похоже, мою башку только что спас. Твоё плечо как раз напротив моего лба будет. — Хромов от осознания этого сначала побледнел, потом покраснел и вытер лицо снегом, точно хотел погасить накал. — Коля! Давай свои волокуши быстро, и где у тебя аптечка, надо перевязать Павла.
— Я уйду в сторону, потом через реку, надо ж посмотреть, кто стрелял, — сказал Володя.
— Только недалеко и недолго! — предупредил Хромов. — Павла в больницу надо резче. Если случайник какой, так он вышел бы уже, а если кто дальше? Пуля ж три километра летит, а раз застряла, значит, издали шмальнули. Павел, а ты пока желание загадывай! В первый раз на охоте, в первый раз ранен… Э-э-э, парень, только не засыпай…
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
1
Павел медленно приходил в себя после анестезии. В голове набух то ли туманный сумбур, то ли сумбурный туман. Так или иначе, сознание нехотя пробивалось в реальность, определяя, что, вот, ещё миг назад был день Божий, а сейчас из недалёкого окна текут в комнату сумерки. Следующее ощущение — стянутое плечо, в котором изрядно поковырялись. Причём, казалось, что там до сих пор орудуют хирургическими инструментами. Когда он распознал у своей кровати лицо Веры, то, наконец, смог чётко сформулировать хоть какую-то мысль. «Первый рабочий день окончился больничным». Вера пришла с подругой, которую представила Еленой. Вот уж что меньше всего было сейчас уместно — так это смотрины. А то, что это смотрины, можно было прочитать в любопытных глазах Елены.
— Как самочувствие? Чего хочется? — выстрелила дуплетом Вера.
— Самочувствие никак, хочется пить, — в том же порядке проскрипел в ответ Павел.
— Вот, — спохватилась Вера, и тут же наплескала полный стакан холодного апельсинового сока.
Словцов хотел, было, отказаться пить с её рук, но принять сидячее положение пока не получилось. А пить пришлось два стакана подряд. «Главное, чтобы дело не дошло до утки», — представил и ужаснулся Павел.