Вихрь переправ
Шрифт:
– Мяу-с-с-с, – раздалось у него за спиной. Тихое и робкое.
Это было похоже на чудо. Грязный поток лопнул, и связь меж жертвой и мучителем тут же разорвалась. Выставив руки перед собой и сильно покачиваясь, словно пьяный, Матфей сделал пару шагов и, споткнувшись, упал. Не чувствуя себя в безопасности, он поднял голову, кружившуюся, будто после жестокой пьянки и отяжелевшую настолько, что шея дрожала под грузной ношей. Взгляд был устремлён туда, где ещё возвышался маленький монстр.
Как же изменился его вид! Кожа конечностей и
– Мяу-с-с-с, – повторилось ближе.
Между Матфеем и страшилищем, издававшим злобное шипение, похожее на шуршание сухих листьев, стояла, выгибаясь и ощетинившись, маленькая чёрная кошка.
– Мяу-с-с-с! – Третий раз вышел угрожающим.
Монстр издал свистящее шипение, в котором лютая злоба соединилась с разочарованием и досадой. Неожиданно встав на четвереньки, существо проворно развернулось и, нырнув в набухавшую темноту Шелковичного проулка, скрылось.
Матфей глотнул воздуха и на секунду потерял сознание. В чувство юношу привёла тёплая шершавость кошачьего языка, ходившего по его щеке с тихим урчанием. Как только Матфей раскрыл глаза, и ясность вновь наполнила их, чёрная спасительница отошла в сторону и села поблизости.
Он приподнялся и сел, приложив одну руку к голове, а другую к груди. Тело отдавало слабостью и немощным бессилием, голова гудела и болела так, будто он погулял на славу. Кошка, тут же утратив интерес к очухавшемуся парню, занялась чисткой передних лапок тонким розовым язычком. Воздух постепенно наполнялся свежестью, утрачивая запах мертвечины.
– Что это за гадость была? – произнёс вслух Матфей и ухватился за голову двумя руками. – Моя голова!
– Обычный прилипала, – ответил тонкий женский голосок.
Матфей оглянулся по сторонам, кроме него и кошки в Айвовом Тупике никого не было. Он ошарашено уставился на зверька, и тут до него с опозданием дошло, что его спасительница – одна из рода прислужников.
– Спасибо, – неуверенно ответил он.
– Да, пожалуйста, – отозвалась кошка, приподняв крохотную чёрную лапку для большего удобства наведения лоска на ней язычком. – Этих несносных прилипал развелось в последнее время пропасть! Только и успевай обходить их. А они, между прочим, ещё и воняют до невозможности.
– Вот как! И чем же они воняют? – растеряно спросил Матфей.
– Пылью, плесенью и смертью, красавчик, – пояснила кошечка и наконец, оторвавшись от важного занятия, устремила на человека глазки, круглые и тёмно-зелёные.
Только теперь Матфей заметил на кошачьей мордочке белый полумесяц, вертикалью пересекающий левый глаз зверя. Эта отметина была единственным светлым пятном на тёмной кошачьей шкурке, даже длинные тончайшие струны-усы сливались с природной угольной маскировкой Матфеевой
– А кто такие эти прилипалы?
– Паразиты. – Только и последовал ответ.
– А где твой… э… хозяин? Союзник?
Матфей не знал, как правильнее и корректнее дать название господину прислужника, ведь сам себя он таковым не ощущал и считал любое определение данного статуса ханжеским и тиранским.
Что-то резко поменялось во взгляде кошачьих глаз, они увлажнились и потемнели ещё сильнее, приобретя тёмно-болотный оттенок.
– Нет у меня больше союзника, – ответила кошка, её тонкий голосок всхлипнул. – Убили его. Теперь я больше не прислужник.
– Убили?! Кто?
– Вурдалаки.
– Но почему?
– Откуда мне знать? – Кошка опустила голову и задрожала. Она заплакала! На сухую серость асфальта упали крохотные слёзки. Это было невероятно, но это происходило взаправду. – Я не спасла своего господина, и теперь я обесчещена. Мяу-с-с-с.
– Но ты же можешь себе другого найти союзника и заключить с ним договор. Разве нет?
– Никто в здравом уме не пожелает заключить договор с прислужником, хозяин которого мёртв, – жалобно промяукал кошачий голосок. – Это как клеймо, на всю жизнь.
– Но ты бы попробовала.
– Я… не посмею, – со вздохом произнесла кошка и вдруг глаза её прояснились, засверкав изумрудами, а слёзы просохли. – Ты! Ты меня понимаешь! Ты меня понимаешь?!
– Ну да, – ответил Матфей, не особенно обрадованный догадкой зверька.
– Но это значит… это значит… что ты…ты…. – кошка захлебнулась от возбуждения. Она подпрыгнула и отошла от того места, где только что преспокойно сидела, на несколько шагов. Шёрстка вздыбилась на её тельце, точно зверька обдал разряд тока.
– Всеслух. Вот кто он, – озвучил за неё другой, писклявый голос, который напомнил Матфею забаву с воздушными шариками, заправленными гелием. Вдыхаешь из шарика гелий, говоришь что угодно, а голос, такой умилительный и смешной, будто гном бормочет.
Из угловой тени дома вынырнула ящерица чёрно-жёлтой окраски с круглой массивной головой. Острый длинный хвост завернулся в кольцо, когда ящерка поравнялась с кошкой и застыла подле неё. Матфею со своего места показалось, что оба животных равны в длине, но когда кошка шевельнулась, разница сразу стала заметна – земноводное намного уступало млекопитающему.
– Но всеслухов не существует, разве не так? Разве это не сказки? Не миф? – залепетала, приободрённая поддержкой спутника, кошка.
– Не все сказки – сказки, – пискнул ящер, да так забавно, что Матфей с трудом сдержал смех. – Я слышал о всеслухах. Это такая редкость, что они стали легендами. Поговаривают, что Астрогор – сам из этих всеслухов. Ложки-поварёшки, ехиднины сапожки.
– Да ну! – воскликнула кошка.
– И что вы станете делать? – юноша вклинился в диалог животных, будто напрочь позабывших о его существовании в нескольких шагах от них.