Вихрь переправ

Ярмакова Ольга Васильевна

Будто услышав его, со стороны окна раздался знакомый стук. Все вздрогнули, в том числе и юноша. Но тут же опомнившись, Матфей отдёрнул золотистую занавесь штор и открыл окно, впуская союзника. Ворон тёмным облачком спикировал на подушку и хотел было по обыкновению устроиться поудобнее, но тут взгляд его прозрачно-синих глаз заметил бархатистую кошачью тень на кровати. Как только Гамаюн впорхнул в спальню, Сеера тут же стремительно покинула облюбованный ею пятачок одеяльного покрытия и устремилась к новообретённому хозяину. Птица тут же подскочила и, с укором глядя, заверещала на Матфея.

– Дьявол Вездесущий! Бесы Безпроглядные! Что ты вновь натворил, молодой человек?! Ты привёл кошку. Ты ввёл чужака, да ещё в моё отсутствие. Ты необучаемый, непробиваемый олух!

– Не смей ругать господина! – зашипела Сеера и выгнулась так сильно, что стала казаться вдвое больше себя обычной.

– Господина?! Ты серьёзно? – Гамаюн вдруг разразился сухим и трескучим смешком. – Не знаю, кто ты и откуда и знать не желаю, но тебе он точно не союзник и не будет им. У него уже есть прислужник, вольный к тому же! Крух!

– Это вопрос времени! – с вызовом прокричала кошка.

– Уж не бросаешь ли ты мне вызов? Ты – примитивная кошка, мне – вольному из рода Чёрных. – Теперь смех ворона походил на завывание и гогот безумца. – Да я заклюю тебя! Размозжу твою глупую головку.

– Тогда тебе придётся иметь дело и со мной! – отважно пискнул Рарог, наконец набравшийся смелости, он выскочил из укрытия, дабы присоединиться к подруге.

– Что? Это ещё кто? – ворон вспорхнул так высоко от неожиданности, что чуть не ударился головой о потолок. – Матфей, ты решил здесь гостиницу устроить? Сколько ещё здесь примитивных?

– Больше никого, Гамаюн, – заверил Матфей, он выставил впереди себя руки, не зная кого от кого защищать, или защищаться самому. – Прошу тебя, успокойся.

– Что ты наделал?! Что ты натворил! – Ворон вдруг сник и, тяжело плюхнувшись на подушку, распластался, накрыв белую выпуклую поверхность наволочки иссиня-чёрным веером крыл. – Как ты мог так поступить?

– Они спасли мне жизнь, Гамаюн, – Матфей приблизился к кровати и, впервые видя союзника таким обескураженным и расстроенным, испытал острый приступ вины и непроизвольно начал оправдываться. Не в первый раз за день. – Из меня чуть всю жизнь не выкачал один прилипала, а Сеера его прогнала, хоть не обязана была это делать.

– Прогнала, значит, – прохрипел Гамаюн. – А не задумывался ли ты хоть на минутку, что всё это могло быть спланировано заранее? Может, так и было задумано, чтоб посадить тебя, недотёпу, на крючок, втереться в доверие. Ведь ты ничего не знаешь о них. Не так ли?

– Они мне кое-что рассказали о себе, о своих бывших хозяевах, – мягко возразил Матфей.

– Дайка угадаю, их господ убили вурдалаки или праведники.

– Ну да.

– И они оба так удачно и своевременно оказались рядом, когда реморак качал из тебя жизненные силы.

– К чему ты клонишь? – насторожился Матфей.

– К тому, что это всё слишком, – каркнул Гамаюн. – Время, место, спасение. Так могут действовать наёмники.

– Мы не наёмники, ворон! – возмутилась Сеера, – если уж кто и заслуживает здесь недоверия, так это ты! Скажи своему господину, признайся, что ты остаёшься Низложенным прислужником и не имел права подписывать с ним договор, пока он был в неведении.

– Не тебе меня судить, кошка! – прошипел ворон, и глаза его потемнели от злости. Он вновь поднялся и презрительно взирал на Сееру и Рарога сверху вниз.

– Ты обманул его! – поддержал саламандр подругу. – Ты обманщик.

– Я не обманывал его, я его выбрал и, скажу вам, вовремя выбрал, – возмущённо заметил Гамаюн. – Никто не пришёл к этому дому. Никто не обратился к Спящему. Никто, кроме меня, не пожелал заключить с ним договор.

– А может, это твоя заслуга? – язвительно бросил Рарог.

– Всё! Стоп, ребята! Тайм-аут, – прикрикнул на пререкавшихся меж собой зверей Матфей. Ему не нравилась эта ругань и то, что он выпадал из жаркого диалога, став лишь упоминанием в нём о себе. – Хватит собачиться. Хотя это к вам не совсем подходит. Гамаюн!

Ворон отвлёкшись от перебранки, устремил на союзника взгляд, внимательный и ещё полный гнева.

– Прошу тебя принять на время этих ребят и постараться жить с ними в мире, – как можно спокойнее и миролюбивее попросил юноша. – Они спасли мне жизнь. А вы, – теперь он призывал кошку и ящера, – постарайтесь проявить больше уважения к моему прислужнику и не цепляйте его. Я не хочу слышать наветов и наговоров друг на друга и жить, подозревая каждого во лжи. Либо мы живём слажено и дружно, либо я не знаю, что делать.

– Хорошо, господин, – пропищал первым Рарог. – Заметено, лебедой оплетено.

– Как скажешь, господин, – преклонила бархатистую голову кошка.

– Ну, Гамаюн, остался ты, – произнёс Матфей.

– Хорошо, так и быть. Временный договор. Он свяжет их по лапам и не даст предать тебя, молодой человек, – согласился с тяжким вздохом ворон. – Но я соглашаюсь только потому, что в меньшинстве.

Гамаюн широко развёл по сторонам крылья, и из каждого на коричневую холмистость покрова упало по листку.

– Пусть каждый приложит лапу, смоченную кровью, к договору и на том покончим, – провозгласил ворон.

Сеера и Рарог, надкусив лапки, оставили на белоснежных поверхностях бумаг по красноватому оттиску. Матфей повторил за ними, уколов палец и прибавив рядом свой отпечаток. Тут же проступили тексты, идентичные по смыслу, но расходившиеся лишь в обозначении прислужников. Отныне вступали в действие временные договоры, обязывавшие новых союзников к верности и преданности и грозившие скорой расплатой за нарушение условий. Если Матфею удастся найти для временных прислужников новых хозяев, то союзам его с Сеерой и Рарогом придёт конец.