Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая

Дюма-отец Александр

– У меня один младший брат, вы это знаете так же, как я. Здесь заговор, я уверен, в котором участвуют все, начиная с коменданта Бастилии.

– Будьте осторожны, ваше величество. Этот человек был обманут, как и все, сходством с вами принца.

– Какое сходство? О чем вы?

– Видимо, этот Марчиали очень похож на ваше величество, раз все были введены в заблуждение.

– Безумие!

– О нет, ваше величество; люди, которые готовы встретиться лицом к лицу с вашими министрами, с вашей матерью, с вашими офицерами и вашим семейством, должны быть очень уверены

в этом сходстве.

– Да, – прошептал король. – Где эти люди?

– В Во.

– В Во? И вы терпите, чтобы они там оставались?

– Мне кажется, что прежде всего нужно было освободить короля. Я исполнил этот долг. Теперь я буду делать то, что прикажет ваше величество. Я жду.

Людовик задумался на мгновение.

– Собрать войска в Париже, – сказал он.

– Приказ уже отдан.

– Вы отдали приказ? – воскликнул король.

– Да, ваше величество. Через час ваше величество будет во главе десяти тысяч человек.

Тут король схватил руку Фуке с таким жаром, что сразу стало видно, какое он сохранял до сих пор недоверие к своему министру, несмотря на все его действия.

– С помощью этих войск, – продолжал король, – мы осадим в вашем доме мятежников, которые, наверное, уже там окопались.

– Это бы меня удивило, – ответил Фуке.

– Почему?

– Их глава, душа этого предприятия, мною разоблачен, и я думаю, что поэтому весь план рухнул.

– Вы разоблачили самозваного принца?

– Нет, я его не видел.

– Тогда кого же?

– Главу всей этой затеи, а не этого несчастного. Он лишь орудие, обреченное на вечное несчастье, я это вижу.

– Согласен.

– Виновник всего аббат д’Эрбле, ванский епископ.

– Ваш друг?

– Он был моим другом, ваше величество, – ответил благородно Фуке.

– Мне очень жаль, что это так было, – сказал король менее великодушно.

– В такой дружбе не было ничего позорящего, ведь я не знал о преступлении.

– Надо было его предвидеть.

– Если я виновен, я отдаю себя в руки вашего величества.

– Ах, господин Фуке, я совсем не об этом, – продолжал король, недовольный тем, что показал свою злобу. – Но я говорю вам, что, несмотря на то, что этот негодяй был в маске, у меня шевельнулось смутное подозрение, что это он. Но с этим главою предприятия был еще один помощник, грозивший мне своей геркулесовой силой. Кто он?

– Это, должно быть, его друг, барон дю Валлон, бывший мушкетер.

– Друг д’Артаньяна? Друг графа де Ла Фера? А! – вскрикнул король, произнеся последнее имя. – Обратим внимание на связь заговорщиков с господином де Бражелоном.

– Ваше величество, не заходите слишком далеко. Граф де Ла Фер – честнейший человек во Франции. Довольствуйтесь теми, кого я вам назвал.

– Теми, кого вы назвали? Хорошо! Ведь вы выдаете мне виновных, не правда ли?

– Как ваше величество это понимает?

– Я понимаю это так, что мы придем с войсками в Во, что мы захватим все это змеиное гнездо и что никто из него не спасется, никто!

– Ваше величество приказывает убить этих людей?

– До единого!

– О, ваше величество!

– Не поймите меня превратно, господин Фуке, – сказал король. – Теперь уже не те времена, когда убийство было единственным, последним правом короля. Нет, слава богу! У меня есть парламенты, которые судят моим именем, и эшафоты, на которых исполняются мои верховные повеления!

Фуке побледнел.

– Осмелюсь заметить вашему величеству, что всякий процесс, связанный с этим делом, есть смертельный удар для достоинства трона. Нельзя, чтобы августейшее имя Анны Австрийской произносилось бы народом с усмешкой.

– Надо, чтобы совершилось правосудие, сударь.

– Хорошо, ваше величество. Но королевская кровь не должна проливаться на эшафоте.

– Королевская кровь! Вы верите в это? – воскликнул с яростью король и топнул ногой. – Рождение близнецов – выдумка. Именно в этом, в этой выдумке, я вижу преступление господина д’Эрбле. Я хочу наказать их за это преступление больше, чем за насилие и оскорбление.

– Наказать смертью?

– Да, сударь.

– Ваше величество, – твердо произнес суперинтендант, гордо подняв до того опущенную голову, – ваше величество велит, если ему будет угодно, отрубить голову французскому принцу Филиппу, своему брату. Это касается вашего величества, и вы посоветуетесь об этом с Анной Австрийской, вашей матерью. И все, что ваше величество прикажет, будет хорошо. Я не хочу больше вмешиваться в это даже ради чести вашей короны. Но я должен просить вас об одной милости, и я прошу о ней.

– Говорите, – сказал король, смущенный последними словами министра. – Что вам нужно?

– Помилования господина д’Эрбле и господина дю Валлона.

– Моих убийц?

– Только мятежников, ваше величество.

– О, я понимаю, что вы просите помилования для друзей.

– Моих друзей! – подчеркнул глубоко оскорбленный Фуке.

– Да, ваших друзей, но безопасность моего государства требует примерного наказания виновных.

– Я не хочу обращать внимания вашего величества на то, что я только что вернул вам свободу и спас жизнь.

– Сударь!

– Я не хочу обращать вашего внимания на то, что если бы господин д’Эрбле захотел стать убийцей, то он мог просто убить ваше величество сегодня утром в Сенарском лесу, и все было бы кончено.

Король вздрогнул.

– Выстрел в голову, – продолжал Фуке, – и лицо Людовика Четырнадцатого, ставшее неузнаваемым, принесло бы вечное прощение господину д’Эрбле.

Король побледнел от ужаса, представив себе опасность, которой он избежал.

– Если бы господин д’Эрбле, – продолжал Фуке, – был убийцей, он не стал бы мне рассказывать свой план, чтобы преуспеть. Избавившись от настоящего короля, он делал невозможным разоблачение поддельного короля. Если бы узурпатор был узнан даже Анной Австрийской, он все равно остался бы для нее сыном. А для совести господина д’Эрбле узурпатор был бы королем, сыном Людовика Тринадцатого. К тому же заговорщик получил бы безопасность, тайну, безнаказанность. Один выстрел давал ему все это. Подарите ему прощение, ваше величество, во имя вашего спасения!