Виктор
Шрифт:
– А как там подают хлеб? – поинтересовался Эшли.
– Жуть! Это неописуемо, но хочется сразу же повеситься или бежать на край света.
– Да, позавидовать тебе можно только с большим трудом.
– Ты прав. И всё эти чёртовы деньги.
– Эрни существует на деньги тётушки, и его жизнь в буквальном смысле этого слова зависит от её капризов, – пояснил Эшли Виктору.
– А эта старая карга пользуется тем, что без её денег я пропаду, и измывается надо мной, точно инквизитор над еретиком. А ещё говорят, что легко быть бездельником и прожигателем жизни. Попробовали бы они побездельничать
– А мы и не возражаем, – ответил за обоих Эшли.
– Тогда встречаемся в клубе.
– Договорились.
– Кстати, трудно найти лучшего места для встречи с Эрни, чем опера. Хорошая музыка заглушает его трёп, ну а если музыка плохая, всегда можно переключиться на его неиссякаемый словесный фонтан, – сообщил Эшли, когда они остались вдвоём с Виктором.
21
Проснулся Виктор от настойчивого покашливания слуги. Надо отдать должное Стайфли, это был единственный раз, когда он позволил себе разбудить Виктора. До этого утра он, словно волшебник, появлялся в комнате как раз в тот момент, когда Виктор окончательно созревал для утренней чашки чая. Пока Виктор пил чай, слуга коротко вводил его в курс заслуживающих внимания новостей. После чая он подавал письма, разумеется, если они были.
– Что случилось, Стайфли, надеюсь не пожар? – раздражённо спросил Виктор.
Накануне ему так и не удалось вырваться из цепких дружеских лап Эрни, в результате из оперы они отправились в одно милое местечко, затем ещё в одно, и ещё… Так что домой Виктор прибыл только на рассвете. Результатом этого одиссейства стало жуткое похмелье, а ранний подъём совсем не способствовал поднятию духа и улучшению настроения.
– К счастью, нет, но это срочно, сэр, – ответил слуга, подавая на специальном подносе пахнущий духами розовый конверт. Конверт не был подписан.
– Что это? – морщась от головной боли, спросил Виктор.
– Это письмо, сэр.
– Письмо? – повторил Виктор, тупо уставившись на конверт.
– Его доставил курьер, сэр. Он сказал, что это срочно… или нет, что это не требует отлагательств. Да, именно так он и сказал, сэр.
– И вы послушали этого болвана?
– Он был очень убедителен, сэр.
– Да что вы!
– Он сунул мне в карман пять фунтов, чтобы я согласился вас разбудить, сэр.
– Пять фунтов? Весомый аргумент.
– Вот именно, сэр. Если человек готов пожертвовать пятью фунтами ради своевременной доставки письма, значит это действительно важно. Поэтому я и позволил себе побеспокоить вас в столь ранний час. Поверьте, дело не столько в деньгах, сколько в психологическом моменте…
– Пожалуйста, Стайфли, оставьте свою исповедь священнику. Я не собираюсь отнимать у него хлеб, – оборвал его Виктор.
– Как вам будет угодно, сэр.
– Ладно, приготовьте мне чай, да покрепче, раз уж всё равно придётся вставать.
– Сию минуту, сэр.
Оставшись один,
«Мраморная Арка. 13.00».
И больше ничего.
«Да за кого они меня принимают, – взбесился Виктор, – если думают, что я с радостью побегу на встречу не понятно к кому и за каким хреном!»
Ну да, конечно… Вчера весь вечер, пренебрегая приличием, его рассматривала в бинокль какая-то дама из ложи напротив. И делала она это настолько нарочито откровенно, что только слепой не смог бы этого заметить. И вот теперь приглашение. Такое могло прийти в голову разве что одной из тех коллекционерок любовных побед, которые мнят себя чуть ли не пупом земли. Виктор и раньше не отличался любовью к подобного рода особам, а после появления в его жизни Жозефины вообще начал чувствовать в их присутствии заметную тошноту.
Не удивительно, что когда слуга появился с чашкой «дарджиллинга» на подносе, – Виктор так и не смог заставить себя пить «эрл-грей», – Виктор готов был взорваться от злости.
– Уберите это, Стайфли, – сказал он, неприязненно бросив письмо на поднос, – и постарайтесь впредь быть более стойким перед лицом курьеров. Вы можете сколько угодно брать с них чаевые, но никогда больше, я повторяю, НИКОГДА не приносите мне подобные шедевры эпистолярного жанра, особенно если я чем-то занят или сплю. Надеюсь, вам понятно?
– Да, сэр. Мне очень жаль, что я доставил вам неудобство своим поступком. Поверьте, этого больше не повторится, сэр.
– Хорошо, можете идти.
– Благодарю вас, сэр, но если вы позволите мне сказать…
– Ладно, что у вас там ещё?
– Дело в том, сэр, что я забыл вам сказать, что это были не совсем простые пять фунтов.
– Да? А какие же?
– Я думал, вы в курсе. Наверно, господин Рид забыл вас предупредить… Это были те самые пять фунтов, о которых говорил господин Рид. Они должны были стать чем-то вроде пароля.
– Что?!! – Виктор подскочил как ужаленный. Он даже представить себе не мог, что Стайфли окажется человеком Джеймса.
– Дело в том, – продолжил как ни в чём не бывало слуга, – что эти пять фунтов служат чем-то вроде пароля. Благодаря им я понял, что в этом послании содержится приглашение на ту самую встречу, ради которой вы и прибыли в Лондон, сэр. Иначе я ни за что не позволил бы себе нарушить ваш сон. Но раз эти люди говорят: «Срочно», – значит, это действительно срочно. Поэтому я возьму на себя смелость порекомендовать вам не опаздывать. Они не станут ждать.
– Что ж, это в корне меняет дело, – сказал Виктор с кислым выражением лица. Несмотря на всю важность предстоящей встречи, ему совсем не улыбалось вставать в такую рань и куда-то идти или ехать.
Не успел Виктор выйти из кэба, как к нему подлетел одетый с иголочки мужчина средних лет.
– Мистер Григорьев! – завопил он чуть ли не на весь Гайд-парк, – какая приятная встреча.
Тебя ещё здесь не хватало, – подумал Виктор, инстинктивно отшатываясь от него.