Виктор
Шрифт:
– А как там подают хлеб? – поинтересовался Эшли.
– Жуть! Это неописуемо, но хочется сразу же повеситься или бежать на край света.
– Да, позавидовать тебе можно только с большим трудом.
– Ты прав. И всё эти чёртовы деньги.
– Эрни существует на деньги тётушки, и его жизнь в буквальном смысле этого слова зависит от её капризов, – пояснил Эшли Виктору.
– А эта старая карга пользуется тем, что без её денег я пропаду, и измывается надо мной, точно инквизитор над еретиком. А ещё говорят, что легко быть бездельником и прожигателем жизни. Попробовали бы они побездельничать
– А мы и не возражаем, – ответил за обоих Эшли.
– Тогда встречаемся в клубе.
– Договорились.
– Кстати, трудно найти лучшего места для встречи с Эрни, чем опера. Хорошая музыка заглушает его трёп, ну а если музыка плохая, всегда можно переключиться на его неиссякаемый словесный фонтан, – сообщил Эшли, когда они остались вдвоём с Виктором.
21
Проснулся Виктор от настойчивого покашливания слуги. Надо отдать должное Стайфли, это был единственный раз, когда он позволил себе разбудить Виктора. До этого утра он, словно волшебник, появлялся в комнате как раз в тот момент, когда Виктор окончательно созревал для утренней чашки чая. Пока Виктор пил чай, слуга коротко вводил его в курс заслуживающих внимания новостей. После чая он подавал письма, разумеется, если они были.
– Что случилось, Стайфли, надеюсь не пожар? – раздражённо спросил Виктор.
Накануне ему так и не удалось вырваться из цепких дружеских лап Эрни, в результате из оперы они отправились в одно милое местечко, затем ещё в одно, и ещё… Так что домой Виктор прибыл только на рассвете. Результатом этого одиссейства стало жуткое похмелье, а ранний подъём совсем не способствовал поднятию духа и улучшению настроения.
– К счастью, нет, но это срочно, сэр, – ответил слуга, подавая на специальном подносе пахнущий духами розовый конверт. Конверт не был подписан.
– Что это? – морщась от головной боли, спросил Виктор.
– Это письмо, сэр.
– Письмо? – повторил Виктор, тупо уставившись на конверт.
– Его доставил курьер, сэр. Он сказал, что это срочно… или нет, что это не требует отлагательств. Да, именно так он и сказал, сэр.
– И вы послушали этого болвана?
– Он был очень убедителен, сэр.
– Да что вы!
– Он сунул мне в карман пять фунтов, чтобы я согласился вас разбудить, сэр.
– Пять фунтов? Весомый аргумент.
– Вот именно, сэр. Если человек готов пожертвовать пятью фунтами ради своевременной доставки письма, значит это действительно важно. Поэтому я и позволил себе побеспокоить вас в столь ранний час. Поверьте, дело не столько в деньгах, сколько в психологическом моменте…
– Пожалуйста, Стайфли, оставьте свою исповедь священнику. Я не собираюсь отнимать у него хлеб, – оборвал его Виктор.
– Как вам будет угодно, сэр.
– Ладно, приготовьте мне чай, да покрепче, раз уж всё равно придётся вставать.
– Сию минуту, сэр.
Оставшись один, Виктор ещё раз осмотрел конверт, словно на нём могли проявиться тайные письмена, затем вскрыл. Внутри был листок дорогой бумаги размером чуть больше визитной карточки. На нём значилось:
«Мраморная Арка. 13.00».
И больше ничего.
«Да за кого они меня принимают, – взбесился Виктор, – если думают, что я с радостью побегу на встречу не понятно к кому и за каким хреном!»
Ну да, конечно… Вчера весь вечер, пренебрегая приличием, его рассматривала в бинокль какая-то дама из ложи напротив. И делала она это настолько нарочито откровенно, что только слепой не смог бы этого заметить. И вот теперь приглашение. Такое могло прийти в голову разве что одной из тех коллекционерок любовных побед, которые мнят себя чуть ли не пупом земли. Виктор и раньше не отличался любовью к подобного рода особам, а после появления в его жизни Жозефины вообще начал чувствовать в их присутствии заметную тошноту.
Не удивительно, что когда слуга появился с чашкой «дарджиллинга» на подносе, – Виктор так и не смог заставить себя пить «эрл-грей», – Виктор готов был взорваться от злости.
– Уберите это, Стайфли, – сказал он, неприязненно бросив письмо на поднос, – и постарайтесь впредь быть более стойким перед лицом курьеров. Вы можете сколько угодно брать с них чаевые, но никогда больше, я повторяю, НИКОГДА не приносите мне подобные шедевры эпистолярного жанра, особенно если я чем-то занят или сплю. Надеюсь, вам понятно?
– Да, сэр. Мне очень жаль, что я доставил вам неудобство своим поступком. Поверьте, этого больше не повторится, сэр.
– Хорошо, можете идти.
– Благодарю вас, сэр, но если вы позволите мне сказать…
– Ладно, что у вас там ещё?
– Дело в том, сэр, что я забыл вам сказать, что это были не совсем простые пять фунтов.
– Да? А какие же?
– Я думал, вы в курсе. Наверно, господин Рид забыл вас предупредить… Это были те самые пять фунтов, о которых говорил господин Рид. Они должны были стать чем-то вроде пароля.
– Что?!! – Виктор подскочил как ужаленный. Он даже представить себе не мог, что Стайфли окажется человеком Джеймса.
– Дело в том, – продолжил как ни в чём не бывало слуга, – что эти пять фунтов служат чем-то вроде пароля. Благодаря им я понял, что в этом послании содержится приглашение на ту самую встречу, ради которой вы и прибыли в Лондон, сэр. Иначе я ни за что не позволил бы себе нарушить ваш сон. Но раз эти люди говорят: «Срочно», – значит, это действительно срочно. Поэтому я возьму на себя смелость порекомендовать вам не опаздывать. Они не станут ждать.
– Что ж, это в корне меняет дело, – сказал Виктор с кислым выражением лица. Несмотря на всю важность предстоящей встречи, ему совсем не улыбалось вставать в такую рань и куда-то идти или ехать.
Не успел Виктор выйти из кэба, как к нему подлетел одетый с иголочки мужчина средних лет.
– Мистер Григорьев! – завопил он чуть ли не на весь Гайд-парк, – какая приятная встреча.
Тебя ещё здесь не хватало, – подумал Виктор, инстинктивно отшатываясь от него.