Вкус медной проволоки
Шрифт:
– Завидуешь, - сказал Котька, и в глазах у него появилось то самое выражение, после которого у нас с ним всегда начиналось...
– Ну что, сейчас?
– спросил я.
– Хоть сейчас, - сказал Котька.
– Рубаху твою жалко, - сказал я.
Котька совсем разволновался.
– Да?!
– сказал он.
– О чем это вы?
– спросил Вовка и положил руку Котьке на плечо.
– Слушай, Вовка, дай Котьке поносить медаль, пока у тебя мать не отобрала. Он отличный парень, не хуже тебя. Сам он стесняется
Вовка не понял, что ему я сказал. Он посмотрел на Котьку, потом похлопал его по плечу и важно сказал:
– Её, Котька, заслужить надо. Я, брат, у Средней Рогатки два танка поджёг, зря её не дают.
– И он ушёл походкой бывалого моряка.
– Иди, Котька, и тоже поджигай танки, - сказал я.
– Ладно, Игорь, с тобой я завтра поговорю, - пообещал Котька и пошёл догонять Вовку. Ну и прилипчивый же был характер у этого Котьки!
ЛЁКА
Мы стояли у выхода из кинотеатра и ждали Котьку. Единственный в городе кинотеатр «Красный луч» помещался в подвале под разрушенным четырёхэтажным домом на улице Ленина. Из бывшего бомбоубежища наверх вела узкая чугунная лестница, и мы, чтобы не пропустить Котьку, повисли на перилах прямо над ней. У меня болела голова и немного тошнило, но я об этом ни капельки не жалел. Еще бы! Нам только что удалось второй раз подряд посмотреть новый фильм «В шесть часов вечера после войны». Это был неслыханный фильм! Это был фильм, где показывали ПОБЕДУ! Самую настоящую победу, с салютом на Красной площади, с танцами и цветами... Это было потрясающе!
Мы смотрели на лица выходящих из кинотеатра людей, и это тоже было потрясающе. Даже после знаменитых кинокомедий с участием Жарова или Ильинского ни у кого не было таких лиц, таких сияющих глаз, таких улыбок.
Котька вышел из кинотеатра последним. Он шмыгал носом.
– Чего это ты?
– спросил Гешка и пожал плечами.
– Смотри как растрогался.
На кончике Котькиного греческого носа висела какая-то мутная капля. Он снова шмыгнул носом, стараясь её загнать внутрь, но из этого ничего не вышло.
– Ничего не растрогался! Просто у меня в кино стащили кепку.
– Кто стащил?
– Не знаю, - сказал Котики.
– Я смотрел кино. Я только сейчас увидел, что её нет.
Котька боялся своей бабки Яки. Она ему подарила копку, а теперь её украли, Котьку можно было не утешать - все ребята знали, что такое Яка. Она сожгла наш кирзовый мяч, который случайно перелетел через стенку к ней во двор. Она сожгла мяч Шурки Цубана да ещё дала по шее Котике. Лучшему нападающему нашей команды!
– Ясно!
– сказал Гешка.
– Подались за мной.
И он вдруг пошёл совсем в другую сторону от дома. Мы с Котькой пошли за ним.
– Может быть, придётся драться, - сказал Гешка. Я вздохнул, У меня болела голова. Мне хотелось домой. Но делать было нечего. Я нагнулся и положил в карман камень.
– Выбрось, - сказал Гошка.
– А то нам не уйти.
Я нехотя выбросил.
– Будете оборонять меня с тыла, - говорил он, не останавливаясь.
– Бейте, если что, ногами и не забывайте, что длинных хорошо брать на головку. Или в живот, или в зубы.
Он вёл нас к Владимирскому собору, в склепах которого были похоронены адмиралы Лазарев, Нахимов, Корнилов и Истомин.
Мы обошли собор и у стенки увидели всю банду хромого Лёки, и сам он стоял у стенки, прислонившись к ней спиной, а его костыль стоял рядом.
У меня похолодело внутри. С кем, с кем, а о ними драться не стоило. По вечерам они с криком проходили по нашей улице, провожая домой Лёку. В небо летели ракеты, пущенные из рогаток, а под стены домов - дымовые шашки. Ракеты сыпались на дорогу, как падающие звёздочки, и улица заволакивалась пахучим дымом. Они всегда пользовались этими шашками, когда хотели скрыться. Они прятались в развалинах домов и оттуда отбивались камнями, пока густой дым не заволакивал все вокруг. Когда мы дрались с карантинскими, побеждали те, с кем был Лёка.
И вот теперь мы подходили к ним. Мне было страшно, но отступать было поздно.
Впереди шёл Гешка, засунув руки в карманы. Лёка безразлично смотрел на нас. Ему и в голову не приходило, что кто-то осмелится с ними драться. Это было смешно.
Гешка подошёл к нему вплотную. Он стал так близко, что все остальные оказались дальше. Их было шестеро, кроме Лёки, и все старше нас с Котькой. Белобрысый Кугут сидел под стенкой и курил шикарный бычок. На прошлой неделе он отнял у нас обрез, и хотя он был один, а нас пятеро, мы не посмели и пикнуть. Если бы с нами был Гешка! Кугут боялся Гешки.
Гешка посмотрел на Лёку. Лека задумчиво смотрел на него.
– Ему надо отдать кепку, - спокойно сказал Гешка и кивнул в сторону Котьки.
– Какую кепку?
– сказал Лека.
– Что ты выдумал?
– Кепку, - сказал Гешка.
Кугут поднял голову.
– Двигай отсюда, - сказал он, - пока у нас хорошее настроение.
Похоже, что он говорил правду. Пора было двигать.
– Ну ладно, - сказал Гешка, - я предупредил по-хорошему.
И вдруг он, быстро схватив Лёку за грудь, поменялся с ним местами.
Теперь он стоял спиной к стене, и перед ним на единственной ноге стоял Лека. Он не падал только потому, что Гешка держал его одной рукой, а другая была занесена для удара.
– Я сейчас двину тебе. Потом я тебе не завидую, - сказал Гешка.
Кугут вскочил на ноги.
– Стоять!
– крикнул Гешка.
– Раз...
– И он вывел Лёку из состояния равновесия.
Кугут застыл на месте.
– Я уложу его, а потом его костылём уложу вас, - сказал Гешка. Мы встали с ним рядом.