Власть подвала
Шрифт:
– Вы не находили… – начала она.
– А что если и находил, кто тебе скажет? – перебила ее вторая.
– Вы не находили здесь денег, очень много денег?
– Нет, – ответил я и удивился сам себе. Что-то происходило. Я становился иным. Я становился не собой.
– Мы потеряли здесь деньги, – сказала первая, – а деньги нам очень нужны.
– Я не находил, – повторил я.
– Но что же нам делать?
Что-то вырастало внутри меня, что-то совсем чужое и черное сейчас контролировало мои поступки. Я больше не мог двигаться, говорить, действовать по своей воле. От меня осталась только оболочка. Сейчас прорвется и она. Я достал из-за пазухи пачку бумажных денег.
– Но мы потеряли золотые деньги…
– Эти еще лучше. Бумажные больше стоят, – сказал я.
– А вы уверены, что они настоящие? Мы не знаем здешней валюты.
– Настоящие, самые лучшие, – сказал я и дал одной из них десятку, потом еще десятку. Они ведь не знают, что деньги старые и негодные. Одной рукой я давал ей десятку за десяткой, а второй гладил ее плечо. Потом начал ее целовать, но она стала сопротивляться.
– Я дал тебе денег! – сказал я совершенно чужим голосом, холодным и жестоким. На моих руках выросли длинные ногти и на пальцах появилась рыжая щетина. Кажется, я становился выше ростом. Что-то происходило с моим лицом – как-то странно двигались челюсти, мне казалось, что они расширяются.
Несомненно, я превращался в другого человека или в не-человека.
– Я дал тебе денег! – закричал я и начал рвать на ней платье.
– Дай мне денег, я согласна, согласна! – кричала вторая и прыгала вокруг.
Я услышал отдаленный звук, который принял вначале за гудок поезда. Звук был таким тихим, что привлек мое внимание лишь удивительной знакомостью. Я никак не мог вспомнить, что же этот звук означает. И только поэтому отпустил китаянку (не столько отпустил, сколько толкнул на землю) и прислушался. Она упала и покатилась по щебенке, задирая ноги. Вторая присела и начала орать, выставив перед лицом растопыренные пальцы. Она смотрела на меня. Я поднял свою лапу…
Это было подобно разрыву снаряда. В тот же момент я нашел себя в плюс-мире, лежащим на поролоновом коврике. Я был ужасно слаб, стучало сердце, но я задыхался. Мне казалось, что сердце перекачивает не кровь, а воздух. Наконец, я приподнялся, встал на четвереньки, подполз к столу, протянул руку и нажал ESK, выключая сирену.
Навалилась звенящая тишина. Но тишина длилась недолго: соседи снизу начали тарабанить в потолок, выражая свое возмущение. Я думаю, сирена была такой громкой, что ее слышали даже в соседних домах. От этого звука мои уши до сих пор болели, я ощущал в ушах что-то вроде тампонов. И, тем не менее, – там – этот звук был едва слышен. А чтобы случилось, если бы я не обратил на него внимания?
Через несколько минут мне стало легче и я сел в кресло. Я боялся взглянуть на свои руки. Затем, все так же не глядя на руки, подошел к зеркалу. Оттуда на меня глядело чужое лицо.
То есть, чужим мог назвать это лицо только я. Я слишком хорошо знал себя, чтобы усомниться. Это было мое лицо, но с явным, хотя и неопределенным налетом чего-то чужого. Сейчас в нем появилось то, чего раньше не было. Я продолжил осмотр.
Загар стал чуть темнее и более равномерным. Более того, полностью исчезла светлая полоска – там, где я обычно ношу часы. Это было доказательством. Еще одним доказательством были отросшие ногти, хотя свои я срезал только сегодня.
И, наконец, я обнаружил, что из моих зубов исчезла одна пломба (еще две остались), а вместе с пломбой исчезла, кажется, и дырка. Вот вам и революция в медицине. Еще никому на свете до меня не удавалось вылечить кариес с помощью медитации. К сожалению, мое открытие не удастся использовать в стоматологии.
Да и открытием это останется лишь для меня.
Но, что бы ни случилось с внешностью, это не катастрофа. Главное – моя личность, мой характер, моя память, мое я. Во мне есть многое, есть плохое и хорошее, я надеюсь, что хорошего больше. Но есть и самое страшное: красный дракон ярости. Когда этот дракон кусает, я схожу с ума. В детстве у меня был даже сломан нос, потому я что я бросился на старшего громилу, посмеявшегося надо мной. Что стало с этой чертой характера?
Я порылся в памяти, пытаясь найти события и факты, не связанные со мной, но не нашел. Память, кажется, не задело, или задело совсем чуть-чуть. Возможно, что чуть-чуть задело и характер. Интересно, это изменение навсегда или оно выветрится через несколько дней?
И все-таки.
То, что я сделал сегодня, было подобно взрыву атомной бомбы. Это означало конец старой и начало новой эпохи. Все чудеса, которые я совершал до сих пор, были просто удачными стечениями обстоятельств. Я заставлял совершиться вещи, которые были вполне возможны, хотя и маловероятны. Вещи, которые могли свершиться и без моего вмешательства, сами собой. Я не создавал событие, я его лишь подталкивал. Теперь я сделал то, вероятность чего в нашем мире равна нулю.
Я совершил настоящее чудо, – чудо, взламывающее все законы нашего мира.
Истинное чудо. Но чудо это было неконтролируемым, так же, как и ядерная реакция при взрыве бомбы.
27
Целую неделю я был занят теоретической работой. Во-первых, я изобретал меры безопасности. Я начертил по памяти, довольно точно, план норы, сквозь которую всегда приходится идти. Отметил те ответвления, которые уже знаю. Отметил то, что могло бы быть опасным. Наметил направления будущих экспедиций. Составил общую карту местности. Обдумал теорию вопроса и пришел к нескольким, довольно интересным, выводам. Все это занимало мое время полностью, я не успевал даже поесть или выспаться. К концу седьмого или восьмого дня у меня гудела голова, глаза болели так, будто в них насыпали песок, а еще я заработал расстройство желудка.
Приступы подобной настойчивости никогда не случались со мною раньше. Это означало, что после возвращения изменилась не только моя внешность, но и мой характер. К тому же, раньше у меня никогда не болела голова. При любых нагрузках, при любом напряжении, при любом недосыпании или нервотрепке – у меня никогда не болела голова. Теперь же я чувствовал необычную неприятную тяжесть во лбу и затылке. Определенно, я стал иным. Моя память и мои способности тоже изменились. Сейчас я без большого напряжения перемножал в уме трехзначные цифры, причем делал это не по правилам математики, а как-то интуитивно, используя цветовые ассоциации. В моей памяти постоянно всплывали всякие посторонние подробности из прошлого, о которых я, вроде бы, давно уже забыл.
Все это не утешало.
В конце концов я все же устал и решил выспаться, но тут произошло то, что полностью отбило желание спать.
Мне принесли заказное письмо. Это было послание от Коли – от того мальчика, которому я подсунул собаку и которого заставил жить по соседству с врагом. Вначале я просто удивился, что он посылает письмо, вместо того, чтобы позвонить. Я еще не предчувствовал беды. Я открыл конверт и из него выпал конверт поменьше, тетрадка со стихами и два тетрадных листка. Я начал с листков.