Власть подвала
Шрифт:
– Как она могла проникнуть в запечатанную квартиру? – спросил я. – Вы же пломбировали дверь.
– Это предстоит выяснить. Мы хотим знать ваше мнение.
– Понимаете, я человек глубоко верующий и суеверный, – на ходу выдумал я, – поэтому думаю, что то была не собака, собаки не проникают сквозь закрытые двери. Может быть, это был дьявол, а может быть – дух собаки, который пришел отомстить за хозяина. Вы займитесь жертвой, покопайтесь в прошлом, узнайте, что он за человек. Может быть, он заслуживал наказания?
– Вы знали потерпевшего?
– Конечно знал. Вы собираетесь меня обвинить?
– Пока нет. Достоверно установлено, что в течение последних дней вы не входили в этот дом и даже не приближались к нему.
– Тогда в чем дело?
– Нас интересует, где вы взяли эту собаку.
– Купил на базаре. У меня даже остался номер телефона продавца.
– Вы нам его предоставите.
– Конечно.
– Провели экспертизу, – сказала старшая, и выяснилось, что на этой собаке четыре нераскрытых заказных убийства в период с девяносто четвертого по девяносто шестой. Эта собака-киллер.
– Вы уверены?
– Отпечатки зубов индивидуальны и у собак и у людей.
– Эта же собака изгрызла моего родственника.
– Мы знаем. Но здесь, скорее всего, была просто неосторожность. Если бы она получила задание убить, она бы убила.
Все остальное было толчением воды в ступе. Я конечно имел свою версию, но не собирался ее излагать. Бецкой знал собаку и наверняка работал с ней несколько лет. Собака знает его и, возможно, будет слушаться его приказов. Бецкой собирался убить урода из сорок шестой квартиры, причем он ничего не хотел при этом поджигать. Скорее всего, он, не знаю уж как, нашел собаку, проник в комнату и устроил так, чтобы гость пришел. Представляю, о чем они говорили и как они говорили. Бецкой не из тех людей, которые убивают врага сразу. Но в этом случае…
– У меня мелькнула мысль, – сказал я, – и я хотел бы с вами ею поделиться.
Каков характер укусов? Была ли жертва убита сразу?
– Нет, на теле много рваных ран. Одна из них смертельна.
– Это значит, что собакой руководил человек, который находился рядом. Он хотел хорошо помучать жертву и только в самом конце убить. Как вы думаете, это возможно?
– Может быть.
– Этот человек профессионал, именно тот, который руководит этой собакой. Ее хозяин или один из друзей хозяина.
Кажется, они пропускали мои слова мимо ушей. Они ни разу не задумались и ничего толком не записали.
34
Я вышел погулять; вопреки прогнозу, погода немного исправилась и парк дышал прохладой; это никак не походило на вчерашний стеклянный воздух. Я уже настроился на мирную прогулку, как подкатила машина с темными стеклами, открылась дверца и меня пригласили. Наплевать. Я сел, не глядя. Я слишком устал от всего этого.
– Поехали, – сказал хозяин.
Мы помчали по шоссе, потом по окружной и наконец, оторвались от города. Я ни о чем не спрашивал. Скажут сами, языки не отвалятся.
– Вы не удивлены?
– Удивлен ужасно.
– Вы, наверное, думаете, что речь пойдет о поджигаете. Нет-нет, он уже сделал свое дело.
– Что он сжег?
– Склад. Но тут ничего не поделаешь.
– Я слышал, что он мастер.
– О, не то слово. Волшебник.
Мы снова ехали молча. За окном поворачивались луга, млеющие от тяжести трав.
– Я решил пригласить вас на обед, – сказал хозяин. – Пообедаем у озера. Вы не захватили купальный костюм?
– Я не купаюсь в костюме.
– Вы нудист?
– Нет. Но костюму я предпочитаю плавки.
– Могу предложить вам из своего гардероба. Сначала отдохнем, а уже потом поговорим о делах.
– У нас есть общие дела?
– О, конечно. Но, я слышал, вы сейчас не работаете?
– Сейчас уже работаю, – ответил я.
– Были поломки?
– Были. Теперь все в порядке. А у вас?
– Почти.
Над озером стояли высокие сосны; между стволами было просторно, ни единой травинки; взгляд проницал редкий лес на большое расстояние и от этого пространство казалось выпуклым и торжественно огромным. Внизу сияла вода, отражая солнце. В воде уже копошились купальщики.
Часа через пол мы расположились под тентом. Я заметил, что по всему берегу не было людей – и это в такую-то жару.
– Как вам это удалось?
– Не люблю толчеи.
Среди купающихся я сразу заметил Элизу, она купалась без верха, в одних трусиках, и была пьяна.
– Зачем вы разрешили ей так напиться? – спросил я.
– Из сострадания. Будете бутерброды?
Элиза ходила по колено в воде. В одной руке она держала высокий бокал.
Рядом топтался здоровенный парень с откупоренной бутылкой и подливал время от времени.
– Как вам нравится наш topless? – спросил хозяин. – Мне кажется, что запад мы уже догнали.
– У нас нет topless'а.
– Вы не верите своим глазам?
– Когда девушки купаются без верха у нас, они обязательно пьяны, они ругаются громким матом, а мальчики, которые крутятся возле них – сплошь одни уголовные морды. Я не имею ввиду присутствующих. А вы послушайте, о чем наши топлески говорят – извилины у них, похоже, пластилиновые. Topless у нас появится тогда, когда нормальная девушка на пляже будет снимать верх, при этом она будет не пьяна, на нее не будут показывать пальцем, а разговаривать она будет, как и положено, о мальчиках, о погоде и о том, как сдала последний экзамен по высшей алгебре.
Я немножко увлекся своей тирадой и не сразу понял, что происходило в воде.
Элиза упала, а парень, вроде бы, бросился ее поднимать. Но действовал он как-то странно – так что голова Элизы оставалось под водой. Я привстал.
– Сидеть! – приказал хозяин.
Ее тело еще подергалось, потом расслабилось. Парень продолжал держать ее голову, на всякий случай.
– За что? – глупо спросил я.
– Она сделала слишком много ошибок. Непростительных ошибок.
Парень принес бутылку и бокал, поставил их на столик под соседним тентом. И лишь потом вернулся за телом. Он был мускулист, но с какой-то неправильно вогнутой грудью. Убийство его ни капли не взволновало.