Власть земли
Шрифт:
— Ну, а те девки? — спросил Ходзевич.
— У шишей остались! — ответил Млоцкий.
Ходзевич быстро вскочил.
— Куда вы? — воскликнули все.
— Туда, за ними!
— Полно! — оставил его Хвалынский. — Вы лучше сядьте. Их, вероятно, и след простыл. Погодите, соединимся с гетманом, и тогда мы вам поможем, а пока что расскажите лучше, что это за пахолики?
Ходзевичу хотелось поскорее поделиться с кем-нибудь своим гневом, и он торопливо, но подробно начал свой рассказ, поминутно подкрепляя себя глотками меда.
— И люблю же я ее, панове! — воскликнул он, окончив рассказ. — А ту ведьму сжечь живьем готов! — И от прилива гнева и любви он заплакал. — В Ченстохове золотую свечу подам, коли их сыщу!
— Вот оно что! — присвистнул Млоцкий и, взглянув на Куровского, выразительно ткнул его в бок: — Видишь, на какую ведьму напали.
— Черт, а не девка! Шутка ли! — удивились и молодые поручики.
А Ходзевич и плакал, и клялся, и ругался.
Глава XVII
Страшное поражение
На следующее утро Ходзевич вместе с отпущенными с ним в качестве парламентеров офицерами от полков Зборовского и Казановского и отрядов жолнеров двинулся в обратный путь к Жолкевскому. Около полудня сделали привал на опушке леса. Ходзевич был мрачен и почти не ел и не пил; зато новые товарищи его быстро осушали свои фляжки.
— И есть о чем горевать, право! — утешал его Бабинич. — Я полюбил вас с первого раза, и слово рыцаря, что едва мы освободимся от воинских дел, как все уголки на Руси обшарим, ища вашу голубку. Выпейте лучше!
— На «ты»! — сказал Хвалынский.
— Еще лучше!
Ходзевичу нельзя было отказаться. Он выпил и со всеми крепко поцеловался. Ему стало легче от того, что он нашел сочувствующих его горю друзей.
В это время к ним подскакал жолнер, посланный на разведку, и доложил:
— Ваша милость, по дороге пыль. Идет войско.
Офицеры тотчас вскочили на ноги.
— На конь, на конь! — закричали они.
Жолнеры встрепенулись. Вмиг все было убрано с травы, солдаты вскочили на коней и выстроились в ряды по восьми. Офицеры тоже вскочили на коней, и все тронулись ровной рысью.
Вскоре действительно пред ними показалось облако пыли. Иногда солнце прорывалось через него, и они видели сверкавшие шлемы и латы.
Бабинич, как старший офицер, скомандовал, и они помчались в галоп. Их скоро заметили. Войско остановилось, и навстречу полякам помчался отряд с офицером во главе.
— Кто такие? — спросил он. — Ба, Ходзевич!
— Кравец! — откликнулся Ходзевич и тотчас познакомил офицеров.
— Все будут рады, когда узнают, что ваши храбрые полки присоединяются к нам, — сказал им Кравец. — Говорят, москалей несметная сила.
— Что в них, если они биться не умеют?
— Да, правда, — согласился Кравец, — они стойки за окопами, но в чистом поле они что бараны.
— И полковников у них нет, — добавил Чупрынский.
С этими словами они подъехали к передовым отрядам.
Едва солдаты узнали, кто и зачем к ним приехал, как крики «виват» огласили воздух. Эти крики скоро достигли слуха Жолкевского, а затем он увидел скакавших к нему Ходзевича и Кравца.
— Парламентеры от полков Зборовского и Казановского, — доложил Ходзевич.
Лицо Жолкевского просияло.
— А, милости просим, милости просим! Распорядитесь сделать привал. Разбить нам палатку! — приказал он и распорядился, чтобы офицеров до времени задержали в полку Струся.
В войске произошло волнение; конные быстро спешивались, везде слышались слова команды. Скоро обширная поляна в стороне от дороги забелела шатрами, посреди которых раскинулся гетманский шатер с пышным бунчуком у входа. Скоро палатка гетмана наполнилась старшими офицерами. Он сел посреди нее в кресло, взял в руки маленький гетманский бунчук. Его окружили полковники, вынув из-за поясов свои булавы.
Парламентеры вошли и невольно смутились, видя пышность и величие гетмана при приеме. Они поклонились и подали ему письма. Гетман бегло прочел их. Его лицо просветлело.
— Скажите полковникам и товарищам, что я и король на все согласны. Пусть полковники скорее соединяются с нами москалей бить, а я нынче же пошлю к королю за казной. Хоть она и не богата у нас, но для таких храбрых рыцарей всегда открыта.
— Виват! — закричали обрадованные офицеры.
— Мы сделали привал и сейчас будем обедать. Вы разделите с нами трапезу, а вечером поезжайте к своим. Мы здесь их будем ждать и уже отсюда тронемся вперед.
С этими словами гетман встал и отдал свой бунчук пахолику. Полковники засунули свои булавы за пояс, и все веселой гурьбой пошли в другое отделение шатра, где уже приготовлен был стол.
После обеда парламентеры стали собираться в обратный путь, а Ходзевич пошел к палатке своих приятелей из полка Струся и, ломая пальцы, бормотал:
— Бей меня, кто в Бога верит, если я не добуду их хотя бы со дна моря!
Товарищи встретили его радостными возгласами, но Ходзевич тотчас омрачил их радость и, сгорая жаждой поделиться со всеми своим горем, поведал им все.
— А мы уже хотели поздравить тебя с жинкой, — уныло сказал Одынец.
— Сабля пока моя жинка! — злобно ответил Ходзевич.
В полдень другого дня отряд, посланный стеречь приближение полков Зборовского и Казановского, во весь опор примчался в лагерь, извещая о прибытии этих полков. Гетман Жолкевский поспешно снарядился. На белом коне, с бунчуком над головой, окруженный блестящими полковниками и в сопровождении летучих алых гусар, он был великолепен. Медленным шагом его отряд двинулся навстречу приближавшимся полкам.