Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя
Шрифт:
В Мадриде Филипп IV совещался со своим астрологом.
Астролог разложил перед монархом карту Земли. Явствовало, что Португалия стала независима, Каталония взбунтовалась, Русильон оказался в руках французов.
Затем астролог расстелил карту небес и король убедился, что обширным колониям Испании угрожают Голландия и Англия. Приток золота из колоний и связь с ними, осуществляемая через иезуитов, – обе эти цепочки, соединяющие Старый и Новый свет, грозили порваться.
Дабы укрепить их, требовался мир.
Граф-герцог Оливарес уверял, что обладает секретом этого мира. Нетерпеливого Филиппа IV он просил подождать.
Он знал имя посланца. И поскольку гласные этого имени отдавали запахом пороха, а согласные походили на звон шпаги, он велел восьми своим лучшим секретным агентам расположиться на пути из Рима в Париж. У каждого из них была двойная задача. Во-первых, завербовать шестерых помощников на месте, чтоб составить нечто вроде эскорта. Во-вторых, встретить как можно любезнее господина д'Артаньяна и учтиво объяснить ему, почему Мадрид является вполне естественным промежуточным пунктом в пути между Римом и Парижем. В конце концов, Урбан VIII не разгневается, если всеобщий мир будет провозглашен его католическим величеством королем Испании, а не христианнейшим королем Франции.
Английского же короля Карла! задержка волновала еще более. Его подданные выгнали его величество из столицы и мир в Европе должен был по его мысли внести успокоение в умы англичан.
Он надеялся, что Франция, несмотря на свое бедственное положение, избавившись от хлопот на континенте, окажет ему помощь, как это и предусматривалось договором.
И лишь во Франции монарх не спешил с окончанием военных действий. Людовик XIII был доблестным воином. И хотя чахотка обрызгала его щеки коварным румянцем, он грезил еще кавалерийскими атаками и осадами.
Но для того, чтоб продолжать войну, необходимо не только мужество, нужна еще осмотрительность и нужны средства. И тем, и другим обладал кардинал Ришелье, но кардинал Ришелье был при смерти.
Однако он был из числа тех умирающих, которые распоряжаются жизнями других до своего последнего вздоха.
26 ноября он добился, чтоб король отправил в отставку господ Дезэссара, Тийаде и Л а Салля, считая их своими личными врагами. 1 декабря настал черед де Тревиля.
Первое декабря пришлось на понедельник. Больному уже четырежды пускали кровь: дважды накануне и дважды вечером.
Врач кардинала по имени Жюиф был сменен лекарем короля по имени Бувар. Наиболее родовитые родственники кардинала – маршал де Брезе, маршал де Ла Мейере, госпожа д'Эгильон – ночевали в Кардинальском дворце.
Во вторник 2 декабря 1642 года в два часа дня пополудни король нанес визит властителю своего королевства.
Ришелье любезно приветствовал своего сюзерена, и его речи были услышаны и повторены присутствующими, в том числе де Вилекье, капитаном гвардии его величества.
Затем все удалились, чтоб оставить этих двух особ наедине – в последний раз – двух членов высшей французской ассамблеи.
Встреча длилась четыре часа.
Когда она завершилась, кардиналу, казалось, стало легче.
Король уехал и все заметили, как он дважды или трижды рассмеялся.
Мало того, что заметили.
Его услышали.
XXIII. ЧТО МОЖЕТ СКАЗАТЬ СВОЕМУ КОРОЛЮ МИНИСТР, КОТОРОМУ СУЖДЕНО УМЕРЕТЬ
– Сир, скоро вы потеряете слугу, который работал вам во благо. Труд не завершен, но дело продвинулось вперед. Здание вашего государства превратится в самое прекрасное сооружение в Европе.
– О, господин кардинал, увижу ли я его завершение? Это уже для сына. Остается надеяться, что он будет признателен нам за это.
– Трудно рассчитывать на признательность детей и кошек. Они самым естественным образом считают себя царями на земле, и весь мир лишь укрепляет их в этом убеждении.
– Но если кошки подрастают, мой кузен?
– Кошки никогда не подрастают, сир. Разве что…
– Разве что?
– Разве что превращаются в тигров, как, например, я. Но это уже другая раса.
Людовик XIII бросил на умирающего быстрый взгляд, где нетерпение смешивалось с восхищением и страхом. Ришелье перехватил этот взгляд и, как ни в чем не бывало, улыбнулся.
– Ребенок, о котором мы говорим, топает порой ногами?
– Весьма вспыльчив, что мне совершенно не нравится, мне, человеку терпеливому, который столько перенес на своем веку. Возможно, это у него от королевы. В испанской крови вечно пылает огонь.
– Я хочу поговорить с вами о королеве, сир. Она считала меня своим самым непримиримым врагом.
– Разве вы им-никогда не были?
– Я был только вашим другом.
– Самым заядлым из моих друзей. Королева вам простит, она женщина добрая, хотя отставка де Тревиля, который был ей так предан, вряд ли расположит ее к мягкости.
– Сир, я уже думал, кем заменить господина де Тревиля, и ее величество найдет, надеюсь, выбор удачным.
– Замена де Тревиля! Черт возьми, кузен, дело у вас не стоит. Тревиль ушел в отставку лишь накануне.
– Тот, о ком я подумал, оказал королеве немалые услуги. Мне хочется, чтоб вы, ваше величество, одобрили мой выбор. Гасконец вскоре вернется, выполнив свою задачу, и то, что должен был передать мне, передаст вам.
– Вы пока еще мне не говорили ни о каком гасконце…
– Этому неустрашимому гасконцу вверена нынче государственная тайна. Это д'Артаньян, сир.
– В моем королевстве полно тайн, – пробурчал король. – А д'Артаньян, по-моему, вечно суется туда, куда его не просят.
– Там, где другому не проскользнуть, он проскочит. Это резвость серны, храбрость льва, верность слона.
– Вас послушать, так окажется, что кроме д'Артаньяна, в моем королевстве нет больше слуг.
– Он прекрасно вам послужит как капитан мушкетеров.